Корзина полная персиков в разгар Игры. Владимир Евгеньевич Бородин
Вынужден признать, что этот Михайловский сразу мне чем-то не понравился. Слишком уж либерален, что ли. Наверное, в силу этой особенности, Михайловский недолюбливал Звегинцева, как известно, – представителя древнего рода, известного с шестнадцатого века. Сам вид щёголя Звегинцева в добротном тирольском костюме и белом пробковом шлеме с чёрной вьющейся бородкой – олицетворение колонизатора. При этом сам Звегинцев отнюдь не из числа стойких монархистов, вроде меня, и весьма либерально настроен. Казаков Михайловский недолюбливал и был нелюбим взаимно. Но, следует признать, что бравый инженер-путеец-литератор весьма отважен. Попадал в нешуточные переделки с краснобородыми. Впрочем, мало что знаю о путешествии его партии. Читал записки Михайловского, по ним и сужу. Под его началом, кроме техника Борминского и десятника Пичникова, было ещё трое отставных русских солдат – людей бывалых и умевших прекрасно обращаться с оружием. У Михайловского были также переводчики с корейского и с китайского: русский кореец Ким, учитель, и некий подданный Китая, которого русские звали Василием Васильевичем. Иногда Михайловский нанимал ещё и местных корейцев в качестве проводников. Багаж экспедиции, включавший запасы провианта, в начале путешествия был настолько велик, что для его перевозки понадобилось ещё и три арбы с быками, помимо многочисленных лошадей. После нападения хунхузов, лошадей у них осталось мало и пришлось бросить почти весь багаж. Михайловский особенно сожалел о потере «великолепных постелей». Комфорта, как видите, хватало. Гарин делал лишь пробы на содержание золота, то есть – не мыл, а пробовал… Слышал, что Звегинцев уж года два, как вышел в отставку и поселился в своём воронежском имении.
– Премного Вас благодарю, мне, наверное, пора. Да и Вам уж подобало бы ко сну, наверное, – смущаясь молвил Глеб, опуская часы в карман.
– Пора, конечно, да только Вы оставайтесь ночевать у меня, а то завтра надо будет очень рано выйти, чтобы казаков на месте застать. Да и гулять по городу в темноте без нужды не очень желательно.
С рассветом, за чаем, полковник Стрельбицкий ошарашил гостя:
– Лежу вчера и пытаюсь уснуть. Чувствую, что какая-то мысль подспудно лезет в голову и никак не может родиться. Сосредотачиваюсь и вспоминаю кое-что не о Желтугинской, а другой не признанной «республике». Один раз мне показывали банкноту, якобы выпущенную для внутреннего пользования в старательской «республике» Цзяпигоу, что вроде Желтуги, выросшей в истоках Сунгари. Там краснобородые заправляют всем. Так вот, помимо соболя и лосося, изображённых на ней неумело, там было нечто очень странное. Сейчас я уже совсем уверен в том, что это была косточка персика, ведь она достаточно характерна и спутать с чем-то иным её сложно…
– А когда Вы видели банкноту, и когда она была выпущена?
– По-моему, показали мне месяца три назад. Когда именно деньгу намалевали, сказать не могу. Но уж больно явная косточка была, как сейчас вижу… Вообще-то Цзяпигоу означает «Соболиная падь» и поначалу