Морально-боевое состояние российских войск Западного фронта в 1917 году. М. М. Смольянинов
батальонов, по своим моральным качествам, были много хуже всех предыдущих, – признавал в воспоминаниях генерал А. С. Лукомский, – ясно чувствовалось, что в тылу в запасных батальонах начинается пропаганда против продолжения войны»[73].
Активной формой антивоенного движения становился отказ солдат и целых подразделений от наступательных действий. «К осени 1916 г. и в некоторых корпусах, бывших на фронте, были случаи пропаганды против командного состава и за прекращение войны, было несколько случаев неисполнения отдельными ротами и батальонами боевых приказов», – вспоминал позже генерал А. С. Лукомский[74]. На Западном фронте осенью 1916 г. отказались идти в наступление дивизии 9-го армейского корпуса 2-й армии, а 1-я гренадерская дивизия гренадерского корпуса их активно поддержала[75]. Отказалась идти в атаку 2-я стрелковая дивизия, занимавшая позиции под Барановичами[76].
Новой формой антивоенных выступлений было братание солдат русской армии с солдатами противника. Начавшись в конце 1915 г. на Юго-Западном фронте, в 1916 г. оно распространилось на другие фронты. На Западном фронте братание имело место в 70-й артиллерийской бригаде и некоторых других частях. Оно носило неорганизованный характер и сводилось к встрече в межокопной полосе в основном с целью меновой торговли предметами солдатского быта. Во всех случаях братания жестоко преследовались командованием – братавшиеся разгонялись ружейно-пулеметным и артиллерийским огнем, сурово наказывались, вплоть до суда и расстрела.
Антивоенное движение солдат сопровождалось резким падением воинской дисциплины, ростом числа неповиновений командному составу, вcе большим углублением пропасти во взаимоотношениях солдат с офицерами.
Офицерство в большинстве своем было воспитано на традициях и в духе глубокого патриотизма, преданности Отечеству, уважения и беспрекословного исполнения требований воинских уставов. Офицеры также не хотели войны. Однако они ясно сознавали: если агрессор поднял меч и война началась, то ее надо вести до победы, так как поражение привело бы к территориальным потерям, политическому упадку, экономическому порабощению страны. Из этого упрощенного, но полного глубокого жизненного смысла и национального самосознания понимания и исходило отношение подавляющего большинства офицеров к войне[77].
Следует отметить, что офицерство в ходе Первой мировой войны претерпело значительные изменения. Кадровые офицеры в ходе военных сражений в большинстве были убиты. Поступавшие офицерские пополнения из мобилизованных студентов высших учебных заведений, представителей разночинной молодежи не всегда отвечали тем требованиям, которые им предъявляла суровая военная обстановка. Слабость офицерских пополнений признавали все – от командного состава до рядового солдата. Последние особенно часто затрагивали этот вопрос в письмах. «По-прежнему попадались резко отрицательные отзывы о вновь выпущенных офицерах», – сообщала одна из сводок военной цензуры
Лукомский А. С. Воспоминания. Период Европейской войны. Т. 1. С. 105.
Там же.
В борьбе за Октябрь в Белоруссии и на Западном фронте. Минск, 1957. С. 292.
РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 1486. Л. 227.
См.: Деникин А. И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии. Февраль—−сентябрь 1917 г. С. 89.