Люфт. Талая вода. Хелен Тодд
смех, радость… На разнообразие чувств и двоякость праздника. На все. Там, за поворотом, все станет другим: серым, припорошенным снегом, забытым, холодным и никому не нужным.
Еще один шаг – и они нырнули в узкую арку. Привычные улочки встретили их рыхлым снегом, сметаемым ветром с крыш, и тишиной, в которой все еще слышался шум из парка. Серые кирпичи скрыли две небольшие фигуры, спрятали в своих холодных объятиях, а через полчаса новая вьюга легким порывом припорошила шерстяные пальто.
Молли шла молча. То и дело спотыкалась, проваливаясь по икры в глубоких сугробах. Пухлые губы раскраснелись от частых покусываний. Она выглядела болезненно, сломанно, жалко.
– Нет, нет, прошу… – Молли замотала головой. – Ничего не говори, ничего не спрашивай. Не могу сказать, не могу.
Дрожащие губы застыли. Из приоткрытого рта повалил пар. Молли опустила голову, пытаясь скрыть слезы. Она согнулась, прижимая ладони к животу, и тихо простонала, жадно глотая воздух.
– Молли? Как, по-твоему, я могу ничего не спрашивать? – Аннетт заламывала пальцы, не зная, чем помочь. – Это из-за того военного?
– Нет, нет, – на болезненно-бледном лице появилась горькая улыбка. – Это ничего, все пройдет. Просто так вышло, все пройдет, пройдет, пройдет…
Она шептала это, словно хотела убедить не Ани, а себя. Тщетно. Видела, как острое лезвие входит в ее пальто, чувствовала, как металл прорезает ткань, как боль от ранения распространяется по телу. Серость, пустота, тлен. Худшего она еще не видела и не ощущала. Впервые за все свои жизни Молли по-настоящему боялась. Страшнее, чем эти изломы, ей переживать не доводилось.
– Возьми меня за руку, ну же… Еще один дом, и мы в пекарне, давай помогу.
– Я смогу сама, ты и так устала.
– Будешь упрямиться, я брошу тебя здесь и позову Коула. Он-то тебя точно заставит принять помощь, – Ани нахмурилась и взяла подругу под руку. – Так легче?
– Легче…
– Не бормочи, знаю я, что ты не хочешь быть бесполезной, что тебе нужно помочь отцу, ведь он рассчитывает на тебя. Все знаю. – Они шли медленно, иногда останавливаясь. – Пожалей себя. Как же не поймешь – никому не легче от твоих страданий! Что я, два часа не постою у прилавка? Молли, бедная Молли… Ты ведь не одна.
– Я так рада, что именно вы тогда зашли в пекарню…
Тяжелая дверь скрипнула, и они спустились вниз. Ани вошла первой. Тревожно осмотрелась и с облегчением обнаружила на кухне Роберта. Он снимал тушеный картофель с плиты. Несколько секунд он непонимающе смотрел на Ани, пытаясь угадать, что именно ее тревожит, но как только Молли переступила порог, все понял.
Молли растерялась и поспешила спрятать взгляд под опущенными ресницами. Но от Роберта не ускользнули искусанные губы и покрасневшие глаза.
– Что произошло? – Роб заметил нежелание Молли отвечать на этот вопрос и посмотрел на Аннетт.
– Ани – нет… – Молли умоляюще взглянула на подругу.
– Мне повторить вопрос? –