Люфт. Талая вода. Хелен Тодд

      Ани говорила, почти задыхаясь. Ей с трудом удавалось успокоить светловолосого малыша. Пухленький брат смотрел на сестру большими синими глазами. Он хотел домой, хотел вернуться в теплую постель, из которой посреди ночи его вытянула Ани. Он не понимал, что их дома больше нет. На широком раскрасневшемся лице появились первые слезы, но Том добела сжал губы.

      – Все хорошо, все правильно, ты молодец… А теперь поднимайся, нам нужно добраться до Дэрнсов. Ты же помнишь свою тетю? Они нам помогут.

      Помогут… Ани не знала, так ли это, не знала, живы ли они. Ее озябшие руки уже не чувствовали тепла, не ощущали колючих прикосновений шерстяного пальто. Темно-сиреневое платье испачкалось в грязи, а наспех натянутый отцовский свитер пропитался влагой. Его коричневые нити стали черными и такими же холодными, как последние часы, проведенные на улице.

      Мгновение – лишь единица времени, которую порой невозможно измерить. Аннетт казалось, что секунды, проведенные на земле, длились вечность. И сейчас, когда она, спотыкаясь, бежала через парк, время будто ускорилось, не оставляя лишней секунды для вдоха. Том еле поспевал. Еще квартал, один квартал.

      Они добрались. Несмотря на теплый прием, что-то в душе тревожно барахлило. Предчувствие не обмануло: угольная серость полностью окутала горизонт, поглотила последний лучик надежды, после чего ночное небо вспыхнуло пламенем.

      Грозовое небо разрывалось. Его клубы наполнялись пороховым дымом, пылью, поднимаемой бомбами. Последний залп уходящей авиации.

      Город превращался в разрушенный лабиринт, окропленный кровью, заваленный телами, усыпанный кирпичом и камнем. Невысохшие багровые пятна впитали в себя уголь сгоревших тел. Взрыв.

      Лоскуты. Улицы. Крики. Небосвод превратился в мрак, черный, серый, покрытый перегоревшим пеплом. Выжженный дотла. Вывернутый наизнанку, как сердца выживших.

      Ани едва дышала. Несколько минут назад она покинула дом, чтобы отнести рюкзаки в гараж, и теперь, стоя возле него, слышала гул, чувствовала, как дрожь земли откликалась в сердце. Заложило уши. В мгновение казалось бы крепкий дом разрушился, погребая под собой невинные жизни. Снаряд попал в левую часть. Аннетт кричала. Сначала громко, так, что раскалывалась голова. Вскоре голос надломился, крик стал хриплым, почти беззвучным. Бессильная боль.

      Теперь она одна.

      Насовсем.