Московский физико-технический. 1965—1971. Зоя Криминская
нас в электричке сидела красивая девушка с очень нервным, напряженным лицом, всё время, пока мы ехали, облизывавшая сухие губы, и я сказала маме:
– Уверена, она тоже едет смотреть списки, – и не ошиблась, я увидела ее в институте перед стендом.
Мои короткие фамилия, имя и отчество были напечатаны через интервал, и я сразу себя увидела, через головы абитуриентов. Почувствовала я не облегчение и радость, а какую-то усталость и опустошенность.
Решив, что я отработаю положенные 10 дней перед началом учебы, в августе, мы с мамой, купив мне зимнее пальто и ботинки, вернулись в Батуми. Я договорилась с Галей поселиться вместе.
В Батуми было пусто, большинство моих одноклассников разъехались по стране штурмовать институты, зато Света и Мадлена3 встретили меня, когда я зашла на корты в моем новом статусе студентки, восторженно и кинулись обнимать и тискать, радуясь моему поступлению.
Я зашла к Игиняну4 и рассказала, что я поступила, куда собиралась.
– Я был уверен в этом, – ответил он.
И помолчав, добавил:
– Иди и учись хорошо, так, чтобы в большом мире, в Москве, тоже знали про девочку из маленького города Батуми.
Столкнувшись с Марией Георгиевной5 на бульваре, я радостно сообщила ей, что стала студенткой физтеха.
– Я рада за тебя, – сказала мне моя учительница русского языка, – но всё равно мне жаль, что ты выбрала техническую специальность. У тебя есть и гуманитарные данные – общая начитанность, образная речь.
И, глянув на мой зеленый, уже далеко не такой розово-жизнерадостный вид, добавила:
– У тебя такое одухотворенное лицо.
Слова учительницы не поколебали моей уверенности в правильности выбора. Профессия физика была в те времена окутана ореолом романтики – космические полеты, ядерные электростанции.
В Москву я приехала одна, на Курском меня встретил дядя Резо и проводил до Долгопрудного.
В общежитии было очень холодно, пришлось спать под матрасом, снятом с соседней кровати, так как под одним шерстяным одеялом, которое нам выдали, ночевать было невозможно, меня бил озноб от холода до зубовного стука. Гали еще не было, и первую ночь я провела в одиночестве.
Галя приехала на день позже меня и по моему совету тоже спала под матрасом. В соседней комнате мерзла рыженькая первокурсница Наташа Зуйкова, и мы и ее засунули под матрас. Матрасы были старые, пыльные и очень тяжелые – утром вылезали из-под них уставшие и разбитые.
– Тяжело, но пора привыкать, – изрекла я, сидя на кровати, вся измятая и расплющенная.
– Ты думаешь, уже пора? Ну-ну, – сказала Зуйкова, насмешливо подняв брови.
Ее иронический тон и реакция на мою шутку понравилась мне, понравилась мне и сама девочка. Она была с радиотехнического факультета.
Галя, когда разговор переходил
теннисистки, на год моложе
Известный в Батуми математик, тогда уже глубокий старик
Преподавательница литературы в нашем классе