В поисках четвертого Рима. Российские дебаты о переносе столицы. Вадим Россман
проектами, связанными с возведением все новых транспортных колец вокруг города. Некоторые остроумные комментаторы не приминули сравнить девять транспортных колец вокруг Москвы с девятью кругами дантовского ада. Москва пропустила уже несколько поколений урбанистических морфологических структур, сменившихся со времен модели концентрических кругов, популярной в старых градостроительных планах (в том числе в известной концепции чикагского социолога Эрнста Берджесса). Во многом эта структурная форма отражает или является проекцией властецентрической социальной системы России.
Другой уникальной особенностью морфологии Москвы является отсутствие полноценной агломерации и элементов субурбанизации. Так в противоположность практически всем европейским и азиатским столицам, плотность населения Москвы увеличивается по мере удаления от центра [The Economist, 2012].
5. Рост бюрократического класса
Колоссальный рост бюрократии и силовых структур, ведомств и организаций в постсоветский период вносил свою лепту в проблему гиперконцентрации. По данным Росстата, только в период до 2005 года, армия российских чиновников ежегодно увеличивалась на 50-100 тысяч, а их общая численность почти сравнялась с численностью госслужащих в СССР в период правления Леонида Брежнева – 1,5 против 1,7 миллиона человек. Большая часть этого управленческого класса сосредотачивалась в Москве[6]. Именно в Москве оказались обьединенными городские, областные и федеральные органы власти, охваченные процессами бюрократизации.
Бюрократическая централизация, коррупция и мелочное регулирование бизнеса среди прочих факторов стимулировали размещение головных офисов российских корпораций в столице. В результате Москва стала привлекать к себе множество ходоков, лоббистов, хадатаев и просителей из далеких провинций и губерний для принятия решений, которые в менее централизованных государственных системах принимаются на местах. Одним из результатов такой бюрократизации как раз и стало драматическое увеличение дневного населения Москвы; только этот ежедневный поток, включающий просителей и посетителей, приближается, по некоторым оценкам, к 2 миллионам человек.
Рост бюрократии в России, начиная с эпохи Ельцина, имеет заметные параллели даже в некоторых деталях с ростом испанского барочного двора в Мадриде в эпоху Габсбургов, который мы описали в первой части книги [Ringrose, 1998]. В основе этого сходства лежат близкие экономические процессы, связанные с ресурсной экономикой и распределением дармовых ресурсов – в первом случае, и с поступлением и распределением серебра из американских колоний, во втором.
6. Социальные проблемы
Все эти новые явления и тенденции стали порождать или усугблять обычные для крупных городов комплексы проблем: поляризацию доходов, высокий уровень преступности, исход среднего класса из города, главным образом за рубеж [Балацкий, 2008], а также понижение
«В СССР политический класс (номенклатура плюс военные всех типов) составлял 0,1 % от численности населения, – пишет социолог Ольга Крыштановская. – К 2009 году численность политического класса перевалила за 3 миллиона, что составляет 2 % населения страны».