Твоя Конституция. Сергей Ефремцев
справедливыми, потому что на одном из перекрестков свернули не в ту сторону. Поворачивать надо направо. Всегда. Соблюдая букву закона.
Буква закона
От веку, от пращуров повелось – всегда первую букву в книге украшать, что угловатый готический ордер, что славянскую вязь. Знак это был – поклон низкий за возможность прикоснуться к тайне Слова. И название дали особое, любовное, – буквица.
Первая буква – самая важная, и хорошо, если она гласная. Обычно согласные все. Так и начинали от века: «Мы…» А дальше подставляли всё, что было нужно на «данный, текущий, исторический, определяющий, переломный момент»: «Николай Второй» или «н-ский народ».
Нет, нужно самый главный закон – Конституцию – начинать с вопросов на гласную, или гласных вопросов. Например, таких: «Ограничивать нужно себя или других?», «Я готов соблюдать Закон?» Если нет – закрой книгу – не твоя она, не дорос. И не требуй соблюдения своих прав и правил, пока не уразумеешь, что такое «Я». Для этого, к сожалению, много времени может понадобиться. У некоторых целая жизнь уходит – добру в одночасье не научишься, только дурное дело – нехитрое.
Может, каждому пареньку на четырнадцатилетие вместе с паспортом (или вместо оного?) текст Конституции выдавать? И родителям тоже – им теперь большая работа предстоит. Воспитать достойного человека.
Фрагмент глиняной таблички, содержащей свод законов древней Шумерской цивилизации
Глава первая, родительская
Не доводилось ли тебе, любезный читатель, вспоминая милое детство свое, окунаться в розовые облака, подобные тем, что висят в горячий июльский полдень над горизонтом; такие облака, которых ныне, как ни старайся, ни щурься и ни морщи нос, не увидишь, даже и думать нечего, – на небе сплошь тучи да хмарь, похожая на холодец, оставшийся после затянувшихся новогодних праздников; такие облака, одно воспоминание о которых горячит кровь, и щеки вдруг засидятся снегирями на старых ветвях твоих?
Милое, милое детство! Маменька стоит на крыльце или на балконе, ласточкиным гнездом прилепившемся к серенькой стене дома в три этажа, таких же знакомых, родных и близких, как матушкино лицо и та особая, искрящаяся радостным, пусть не всегда оправданным, превосходством над соседками улыбка, торжественно объявляющая всему белому свету, всему двору с тремя тополями и кустом всё еще пышной сирени о твоей – дорогого ее дитятки – очередной победе. «Как, – вы не знаете, что мой сыночек изобрел, написал, сыграл, обыграл, сказал, удивил, поразил, потряс, привел в замешательство, совершеннейшее изумление своих одноклассников, учителей, завуча, директора, завроно, тренера сборной, министра образования; вы не знаете, что всё это – тут поведет плавно рукой кругом – принадлежит ему одному, что всё-всё он постиг, всё знает и всё умеет и может тоже всё, а вчера звонили из Самого Большого Дома и просили у него совета?»
Может статься, все матушки таковы и так же щедро делятся они своими страхами перед богом и чертом, бабой-ягой в ступе казенного дома, дальней дорогой,