Поцеловать небеса. Книга 1. Юта Тен
Но у нас все получилось. Просто, по-другому было нельзя. За неполученный контейнер шли штрафные пени, и они, судя по всему, были немалыми, если мама так раскрутила события. Она у нас была идейным вождем. Стояла небывалая июльская жара. Мы обливались потом на воронежской контейнерной станции в ожидании своего часа, а в кабине МАЗа обливался потом водитель, снова Василий, высокий молодой человек, положивший на меня глаз, чем вызывал страшную ревность у летчика Евгения, стремительно уходящего в прошлое. И вот, наконец, суровая таможня «дала добро» на самовывоз нажитого мною имущества.
Когда «волшебные», проржавевшие в пределах нормы, дверки контейнера отворились, я неслышно охнула, ибо все, что находилось внутри, стало совершенно непригодным для использования. Вымытый мною прибалтийский кухонный гарнитур, вычищенная мягкая мебель производства Беларусь, пакеты и коробки с вещами, уже не помнимыми мной: все находилось в плачевном, стыдном, неприглядном состоянии. Я помню, как мне стало неловко перед моими молчаливыми собутыльниками за всю убогость представшей взору картины. Пауза, пожалуй, слегка затянулась, я умоляюще посмотрела на маму, и та приняла мой взгляд, как призыв к действию.
– Ну, мальчики, за дело! А то водочка прокиснет!
«Мальчики» не заставили просить себя дважды. Василий из МАЗа дал прицельный задний ход, и мои шмотки, а отныне – шабалы – полетели из одной тары в другую.
Если честно, хотелось бросить все прямо там, под палящими июльскими лучами. Не помнить, не видеть, не знать. Но за все «было уплачено», и караван продолжал идти в направлении, указанном перстом судьбы. Женька внезапно застыл, держа в руках какую-то книжицу, выпавшую из общей массы предметов. Это была книга Марины Влади «Владимир, или прерванный полет».
– Можно, я возьму ее себе? – спросил он умоляюще-жалостно.
– Да, возьми, конечно. На память…
У меня не было причин не уважать его последнего желания. Ведь мы расставались навсегда.
– Ой, а мне нечего тебе дать!
– Не надо, Женя, – усмехнулась я. – Я и так тебя никогда не забуду.
И это оказалось правдой…
Все.
Мы уехали, оставив на раскаленном бетоне контейнерной станции двоих людей странно-печального вида с початой бутылкой водки и книжицей в руках. И, оглянувшись, я всерьез поверила в искренность их печали…
…Но водитель по имени Василий не позволил разлиться моей грусти дальше объездной воронежской дороги. Он был уверенным и добрым малым. Ему даже не приходило в голову, что он может кому-то не понравиться.
Для переезда я была одета, пожалуй, слишком шикарно: накладной каштановый хвост, атласная кремовая блуза и трикотажные, бежевые брючки. Внутренне я была готова к потере этой части гардероба, а потому, несколько свежих пятен солидола на моей попе, ничуть меня не расстроили. Я решила так – если уж у меня ничего нет, то я выиграю эту войну хотя бы внешностью, ну, на крайний случай, интеллектом. И в этом был свой резон. Смелостью города брали.
Доехали