Скрипач не нужен. Павел Басинский
молодым честолюбием) становится всё суше, суше и неприятнее. В «Коронации» это окончательно пустой человек, своего рода маньяк собственной роли. На карту поставлена честь императорской фамилии и, значит, судьба России (другое дело, что вся эта ситуация шита белыми романными нитками), но Фандорина это нисколько не интересует. В царской семье, куда ни плюнь, везде тру́сы, пройдохи и педерасты. Конец не только Романовых, но и всей России очевиден для Эраста-прекрасного, и если он взялся за дело о похищении сиятельного отпрыска, то совсем не потому, что хочет спасти чужую игру, а потому, что доигрывает свою. В минуты отдохновения он (внимание!) уединяется с японцем-слугой и занимается боевыми упражнениями – тут шило откровенно торчит из мешка и вряд ли без ведома самого автора.
Скажу прямо: мне лично Фандорин неприятен. Я не верю в его блеск. Это маниакальный, самовлюбленный тип, презирающий землю своего случайного и временного (да-да, возникает именно такое чувство!) пребывания. Все события, в этой земле происходящие, хотя и придуманы автором, однако же являются кривым отражением ее реальной истории. И все эти события служат отвратительным, но и выгодным фоном для блестящей игры Фандорина. И конечно, разнообразные бездари из полицейского ведомства, принимающие участие в этой дурной игре с бомбистами, террористами, шантажистами и прочей, к слову сказать, весьма талантливой сволочью, обязаны быть благодарны нашему русскому самураю. Выручил, отец родной! Спас из безвыходного положения! Что бы мы без тебя делали?
Но разве не таков же Шерлок Холмс в оппозиции к глуповатому Лестрейду? К Лестрейду – да. Но не к Британии. Холмс – часть Британии и, простите за банальность, «мозг нации». А Фандорин – выморочный тип, ниоткуда взявшийся, из какой-то неведомой книжной Японии.
Ну, хорошо – а Пуаро, который бельгиец, а не француз, с чем связана некоторая пикантность в его поведении? Но Фандорин не бельгиец, не англичанин, не японец и не русский, даже и не русский европеец, что будто бы следует из его фамилии, восходящей к фон Дорну. Это именно некий абстрактный тип умного, честного, порядочного человека вообще, волей судьбы родившегося в неумной, нечестной и непорядочной стране. Это человек, озабоченный своей проблемой, которая является проблемой его самоидентификации. Я понимаю, что именно такой герой, неважно, в серьезной или несерьезной литературе, приятен значительной части постсоветской интеллигенции. И это, может быть, главная находка Акунина-Чхартишвили.
Но справедливости ради надо сказать, что одного этого было бы недостаточно. Вопреки мнению критических профи и озабоченных проблемой своей духовности и эстетического самовыражения серьезных писателей, я ответственно заявляю, что Акунин необыкновенно литературно даровит и что такие «безделки», как его романы, являются результатом внушительного творческого труда. На выучку к Акунину надлежит отправить 90 % наших серьезных романистов, чтобы они научились главному, что делает писателя писателем,