Зеленые холмы Африки. Проблеск истины. Эрнест Хемингуэй
говорит, что поблизости есть еще один носорог, – пересказал мне Старик. – Он слышал фырканье.
– Поднимемся выше, оттуда мы увидим, если кто-то появится. Можно бросить что-то в тростник, – предложил я.
– Хорошая мысль, – согласился Старик. – Может, самец как раз там.
Мы поднялись чуть выше по берегу, откуда открывалось все тростниковое болото. Старик держал наготове двустволку, я тоже взвел курок. М’Кола бросил палку туда, откуда донеслось фырканье. В ответ раздалось еще более шумное фырканье и никакого движения, даже тростник не колыхнулся. Затем вдали раздался шумный треск, и тростник яростно закачался: кто-то мчался сквозь него к противоположному берегу, но кто именно, мы не видели. Затем я разглядел черную спину, широко разведенные, заостренные рога буйвола, взбегавшего вверх по крутому склону. Он бежал, вытянув в одну линию шею и голову с тяжелыми рогами, его холка напряглась, как у разъяренного быка. Я прицелился ему под лопатку, но Старик остановил меня.
– Самец мелкий, – тихо проговорил он. – Я не стал бы его убивать – разве только на мясо.
Мне же буйвол показался большим. Сейчас он стоял боком, повернув к нам голову.
– В моей лицензии еще три буйвола, а нам скоро отсюда уезжать, – сказал я.
– Мясо у него, конечно, очень вкусное, – пробурчал Старик. – Тогда действуйте. Кончайте с ним. Но после выстрела ждите появления носорога.
Я присел, ощущая непривычно большой вес двустволки, прицелился буйволу под лопатку, нажал на курок, но выстрела не последовало. Вместо легкой, послушной работы «спрингфилда» спусковой механизм двустволки словно заклинило. Все это напоминало ночной кошмар, когда хочешь выстрелить, но не можешь. Я постарался справиться с собой, задержал дыхание и снова нажал на курок. На этот раз я добился успеха, ружье выстрелило со страшным грохотом, а когда я очухался, буйвол все еще был на ногах и уходил от нас влево по склону. Тогда я выстрелил из второго ствола, подняв у его задних ног фонтан из каменных осколков и комьев земли. Не успел я перезарядить ружье, как буйвола уже и след простыл, но тут мы все услышали фырканье и тяжелый топот еще одного носорога, мчавшегося из дальних тростниковых зарослей к раскидистым деревьям на нашем берегу, он лишь на секунду мелькнул у нас перед глазами.
– Это самец, – сказал Старик. – Он ушел вниз по ручью.
– Ндио. Думи! Думи! – Друпи тоже подтверждал, что это был самец.
– Я ведь попал в этого чертова буйвола, – заявил я. – Куда – не знаю. Как же неудобны эти тяжелые двустволки. Спуск слишком тугой.
– Из «спрингфилда» вы бы его убили, – сказал Старик.
– Или хотя бы знал, куда ранил. Я думал, что из «четыреста семидесятого» можно или убить, или промахнуться, – сказал я. – Вместо этого я его всего лишь ранил.
– Он старается держаться, – сказал Старик. – Дадим ему время.
– Боюсь, я попал в брюхо.
– Трудно сказать. Хоть он и мчался во весь дух, но мог рухнуть через сто метров.
– К черту этот «четыреста семидесятый», –