Охота на пиранью. Александр Бушков
на посещение. Жизнь научила его смирять гордыню, и все же он с превеликим трудом вытолкнул из горла:
– Спасибо, госпожа параша, за ваши ценные услуги…
Тем и плохи компромиссы в подобной ситуации: делаешь шажок за шажком, уговаривая себя, что все это не более чем вынужденная игра, – и сам не замечаешь, как переступаешь грань, за которой компромиссы превращаются в покорность…
В три часа дня окошечко распахнулось, и караульный лениво рявкнул:
– Животное Чугунков, жрать!
Толстяк ссыпался с нар и прямо-таки бегом кинулся к двери, откуда вернулся с миской и кружкой с водой. Так выкликнули всех по очереди – Мазура с Ольгой напоследок. С поганым осадком в душе Мазур откликнулся на команду:
– Животное Минаев, жрать!
Компромисс номер два – можно оправдать себя тем, что необходимо поддерживать силы… Как ни удивительно, процесс кормежки не содержал в себе ничего издевательского. Пайка состояла из приличного куска вареного мяса с вареной же картошкой, сдобренной то ли маслом, то ли маргарином. Что бы ни задумали тюремщики, голодом они пленников морить не собирались. Ничуть не пересолено, в самый раз. Ольга даже не справилась со своей порцией, и Мазур, чуток поразмыслив и перехватив голодный взгляд толстяка, прошел к нему и шепнул на ухо:
– Отдам, если обе наши миски вместо нас вылижешь…
Толстяк моментально согласился. Бог ты мой, каперанг, зло подумал Мазур, ты ж неприкрыто радуешься этой крохотной победе – до чего мелко…
Рано радовался. Вылизав миски, дневальный тут же кинулся к окошечку и завопил:
– Господин караульный, за новенькими замечание! Миски не вылизывают!
Ну погоди, сука, с нехорошим энтузиазмом усмехнулся Мазур. После отбоя узнаешь, как в былые времена на гауптвахте господа гардемарины делали «темную» таким вот, как ты…
Примерно через полчаса дверь камеры отперли, ввалился Мишаня с автоматом на изготовку, за ним степенно вошел пакостный старец Кузьмич. Оглядел всех, поклонился:
– Доброго всем денечка, постояльцы, – и поманил пальцем Мазура. – Слезай, сокол, с нар, сходим поговорим с соответствующим человечком…
Мазур слез.
– Сядь, сокол, на краешек, и вот такую позу мне сделай. – Кузьмич показал. Видя, что Мазур не торопится, прищурился: – Огорчаешь ты меня, сокол. У жены и так еще попка не прошла… Хочешь, чтобы она опять за твой гонор расплачивалась?
Мазур сел на краешек нар и принял позу. Двое подручных Кузьмича внесли смутно знакомое приспособление – тяжелую доску с тремя отверстиями, одно побольше, два поменьше. С одной стороны – шарнир, с другой – петли.
И ловко, даже привычно, разведя доску на две половинки, сомкнули ее вокруг шеи и запястий Мазура, защелкнули замок. Мазур вспомнил, где видел такую штуку – в музее.
– У китайцев идейку сперли, старче?
– А они все такую колодку пользовали, – сказал Кузьмич. – И китайцы, и маньчжуры, и монголы. Что ни говори, а умеют эти народы хитрые кандалы придумывать. Ну,