Петр Великий. Убийство императора. Ирина Измайлова
Никто не решался высказаться первым – ну как тут же вспыхнет раздор! Наконец кто-то предложил вынести решение на суд «всего православного народа». «Всем народом» наименовали, само собою, толпу москвичей, собравшуюся в тот день вокруг Кремля – людям не терпелось узнать, какова же будет судьба престола. Патриарх вышел вместе с архиереями и боярами на верхнюю площадку Красного крыльца и повелел собраться «людям всех чинов» на площади перед церковью Спаса. Народу и так уже было много, приказ патриарха стали передавать из уст в уста, и вскоре несметная толпа запрудила Красную площадь. Владыка Иоаким вывел к народу обоих царевичей и вопросил собравшихся о том же, о чем вопрошал бояр, опустив, однако, вариант «или оба будут царствовать» (простому люду такая возможность понравиться вряд ли могла бы). Почти в один голос «люди всех чинов» закричали: «Петру царствовать!» Несколько голосов, правда, крикнули: «Ивану!», но их почти и не услышали. Один из этих протестующих голосов не раз звучал и впоследствии. Об этом голосе речь впереди, а пока нужно закончить рассказ об Иоанне Алексеевиче.
Итак, воля народа была высказана. Но последовавшие за этим страшные события, смуты и бунт стрельцов привели к тому, что уже по боярской воле Иоанн был провозглашен «вторым царем», а по малолетству его и царя Петра регентшей при них стала старшая дочь Алексея Михайловича царевна Софья Алексеевна.
Интересны воспоминания иностранцев, бывавших в то время в России и видевших Петра еще десятилетним мальчиком, которого лишь называли царем, которому было еще далеко до будущей державной власти, но его сила, ум и яркий характер обнаруживались уже тогда.
Летом 1683 года на приеме в Кремле побывал секретарь шведского посольства Кемфер. Он оставил такую интересную запись:
«В Приемной палате, обитой турецкими коврами, на двух серебряных креслах под иконами сидели оба царя в полном царском одеянии, сиявшем драгоценными камнями. Старший брат, надвинув шапку на глаза, опустив глаза в землю, никого не видя, сидел почти неподвижно; младший смотрел на всех; лицо у него открытое, красивое; молодая кровь играла в нем, как только обращались к нему с речью. Удивительная красота его поражала всех присутствовавших, а живость его приводила в замешательство степенных сановников московских. Когда посланник подал верющую (верительную) грамоту и оба царя должны были встать в одно время, чтобы спросить о королевском здоровье, младший, Петр, не дав времени дядькам приподнять себя и брата, как требовалось этикетом, стремительно вскочил со своего места, сам приподнял царскую шапку и заговорил скороговоркой: “Его королевское величество, брат наш Каролус Свейский здоров ли?”»[10]
На происходившие затем в России события, равно как и на политику двора, царь Иоанн никакого влияния не оказывал, да и не пытался оказывать. Его слабоумие и общее болезненное состояние мешали ему хотя бы как-то себя проявить. После приснопамятных событий 1682 года его имя практически не упоминается в истории, разве что рядом
Цитируется по: