Женщина, которая легла в кровать на год. Сью Таунсенд
Она не раз обещала побаловать себя такой роскошью с тех самых пор, как близнецов извлекли из ее утробы и вручили ей семнадцать лет назад.
Брианна много болела, была бледной и капризной, с взъерошенными черными волосиками и вечно хмурым личиком. Спала она урывками и просыпалась от малейшего шума. Ева, заслышав тонкий писк малышки, бежала к ней, пока скулеж не перешел в нарастающий вой. Брайан-младший спокойно спал всю ночь, а просыпаясь утром, часами пересчитывал пальчики на ногах и улыбался фигурке Скуби-Ду над головой. Руби говорила, что этот ребенок попал к Боберам прямиком из рая.
Когда Брианна плакала у Евы на руках, Руби советовала добавить в ее бутылочку несколько капель бренди. Мол, так делала ее мать и никакого вреда это не причинило.
Ева бросала взгляд на красноватое лицо Руби и вздрагивала.
Последние десять лет она раз в месяц общалась с мойщиком окон, но почти ничего о нем не знала, кроме того, что его зовут Питер Роуз, он женат и растит дочь-инвалида по имени Эбигейл. Сейчас она слышала, как лестница Питера царапает стену дома, прежде чем упереться в оконный карниз. Ева вполне успела бы укрыться в ванной, но предпочла прикинуться ветошью – этот любимый фразеологизм дочери Ева трактовала как «улыбаться в лицо неловким ситуациям».
Ева улыбнулась и приветственно помахала, наблюдая, как за окном появляется голова Питера. Щеки мойщика заалели от смущения. Он спросил в открытое окно:
– Желаете, чтобы я зашел позже?
– Нет, – мотнула головой Ева, – можете мыть сейчас.
Питер облил стекло мыльной водой и поинтересовался:
– Заболели?
– Просто вставать не хочется.
– Именно так я мечтаю провести выходной, – кивнул он. – Расслабиться и отдохнуть. Но не могу. Не с Эбигейл…
– Как она? – спросила Ева.
– Как всегда, – ответил Питер, – только хуже. Не может говорить, не может ходить, ничего не может сделать сама… – Он замолчал, яростно протирая окно. – Четырнадцать лет, а до сих пор в памперсах. Она даже не симпатичная. Жена красиво ее одевает. Одежда всегда подобрана по цвету, и волосы прибраны безупречно. Эбигейл повезло, наверное. У нее лучшая мама в мире.
– Я бы так не смогла, – сказала Ева.
Щеткой, похожей на автомобильный «дворник», Питер собирал со стекла воду.
– Почему это? – напряженно спросил он, словно желал услышать правдивый ответ.
– Это же адский труд. Нести такую тяжкую ношу и ничего не получать взамен. Я бы не смогла.
– Вот и я о том же, – кивнул Питер. – Она никогда не улыбается, не благодарит, если сделаешь ей приятное. Иногда мне кажется, что она издевается. Симона говорит, что грешно так думать. Мол, это все моя дурная карма. Говорит, что это из-за меня Эбигейл такая. Может, она и права. Я много гадостей натворил в детстве.
– Уверена, что дело не в вас, – возразила Ева. – Эбигейл родилась не просто так.
– И зачем же? – спросил Питер.
– Возможно, чтобы дать вам проявить себя с хорошей