Басни. Иван Крылов

Басни - Иван Крылов


Скачать книгу
что это честь большая для овец,

      Когда ты их изволишь кушать.

      Все сильные вышли правыми и чуть ли не святыми. Когда дошла очередь до Вола, то простак Вол тоже рассказал о своем грехе:

      Из стога у попа я клок сенца стянул.

      Конечно, его сразу обвинили в злодействе и приговорили сжечь на костре.

      Крылов восстанавливает истину: дело не только в смирении, не только в том, что смирный неизбежно оказывается виноватым, но и в высоком духе простого, честного и мужественного человека. Там, где процветает лицемерие, себялюбивый расчет, там всегда поруганы и обречены на гибель простые, героические люди. При всем этом Крылов испытывал доверие к жизни и надеялся, что в конце концов ложные взгляды и низкие страсти сменятся мудрыми, простыми и естественными.

      Жанр басни под пером Крылова оказался способным нести передовые идеи века и вместил большое философско-социальное содержание. Крылов придал басне совершенную и отточенную форму.

      Значение Крылова глубоко постиг Гоголь. «Его притчи, – писал он, – достояние народное и составляют книгу мудрости самого народа… Вообще, – продолжал он, – его занимали вопросы важные… поэт и мудрец слились в нем воедино». В этом итоге и заключается, пожалуй, то, кем был и остался Крылов.

      В. Коровин

      Басни[1]

      Из «Книги первой»

      Ворона и лисица[2]

      Уж сколько раз твердили миру,

      Что лесть гнусна, вредна; но только все не впрок,

      И в сердце льстец всегда отыщет уголок.

      Вороне где-то Бог послал кусочек сыру;

      На ель Ворона взгромоздясь,

      Позавтракать было совсем уж собралась,

      Да позадумалась, а сыр во рту держала.

      На ту беду Лиса близехонько бежала;

      Вдруг сырный дух Лису остановил:

      Лисица видит сыр, Лисицу сыр пленил.

      Плутовка к дереву на цыпочках подходит;

      Вертит хвостом, с Вороны глаз не сводит

      И говорит так сладко, чуть дыша:

      «Голубушка, как хороша!

      Ну что за шейка, что за глазки!

      Рассказывать, так, право, сказки!

      Какие перушки! какой носок!

      И, верно, ангельский быть должен голосок!

      Спой, светик, не стыдись! Что, ежели, сестрица,

      При красоте такой и петь ты мастерица, —

      Ведь ты б у нас была царь-птица!»

      Вещуньина с похвал вскружилась голова,

      От радости в зобу дыханье сперло, —

      И на приветливы Лисицыны слова

      Ворона каркнула во все воронье горло:

      Сыр выпал – с ним была плутовка такова.

      Дуб и трость[3]

      С Тростинкой Дуб однажды в речь вошел.

      «Поистине, роптать ты вправе на природу, —

      Сказал он, – воробей, и тот тебе тяжел.

      Чуть легкий


Скачать книгу

<p>1</p>

В настоящее издание входят избранные басни И. А. Крылова. Они располагаются по книгам в соответствии с авторской волей Крылова, выраженной в издании «Басни. В 9-ти книгах», Пб., 1843. Тексты басен печатаются по изданию: Крылов И. А. Басни. М.; Л.: Изд-во АН СССР («Литературные памятники»), 1956. Орфография и пунктуация там, где это возможно, приближены к современным.

<p>2</p>

В басне обработан старинный сюжет, восходящий к Эзопу и Федру. Непосредственным литературным источником послужила басня Лафонтена. Басня связана и с русской сатирической традицией (сатира XVII века «Сказание о Куре и Лисице», басни В. К. Тредиаковского, А. П. Сумарокова и М. М. Хераскова).

<p>3</p>

Одна из первых басен Крылова. Сюжет басни восходит к Лафонтену («Дуб и Тростник»), а от него – к Эзопу («Тростник и Слива»). Басня была передана И. И. Дмитриевым в журнал «Московский зритель», где и была напечатана. Архиепископ Иоанн Сан-Францисский [Шаховской] усмотрел в басне этическое предупреждение всякому временному и внешнему человеческому величию (Архиепископ Иоанн [Шаховской]. Сокровенный Крылов // К истории русской интеллигенции. Нью-Йорк, 1975. С. 236). С. Н. Глинка передал следующий свой разговор с Крыловым: «„Знаете ли вы, что Лафонтен, и Дмитриев, и вы упустили самую разительную или, как нынче говорят, гениальную черту в басне Эзопа „Дуб и Трость“"? – «Как это?» – спросил Иван Андреевич. «А вот как, – отвечал я. – В падении Дуба Эзоп представил падение гордыни, спеси, презорства; в торжестве Тросточки торжество красоты, скромности, смирения. Лафонтен почти пиитическою трубою передал эту басню. У него Дуб простонал. Прекрасно рассказана эта басня и у Дмитриева, и у вас. Но Дуб только пал. Спесь, падая тихомолком, в удалении от зрителей, кое-как утешится. Но что Дуб пал к ногам смиренной Тросточки – вот что больно спеси и гордыне». Крылов привстал, подал мне трубку и сел. Я закурил и продолжал: «Лафонтен правду сказал, что Эзоповы басни – драма в ста действиях. Он вывел в них всю природу от кедра до иссопа. И в них каждый в чем-нибудь себя узнает и что-нибудь найдет для себя. Я говорю это о сущности вымыслов; но в поэзии и Лафонтен, и Дмитриев, и вы победители. У вас, Иван Андреевич, в баснях своя жизнь, свое неотъемлемое достоинство. Заметили, и я повторяю, что вы всем действователям ваших басен передали во всем самобытность русскую. ‹…› Жизнь ваших басен – в русском слове и в вашей поэзии».