Долгое безумное чаепитие души. Дуглас Адамс
сообщал окружающему миру, так это о том, что в нем имеется прорезь, в которую положено засовывать монеты различного достоинства, а также отверстие, куда падали бы баночки различного размера, если бы автомат работал. Однако он не работал. Зато рядом с ним стояла огромная старая кувалда, что тоже было в некотором роде странно.
Внезапно Кейт почувствовала слабость, комната поехала перед глазами, а из сундуков сознания донесся неугомонный шорох.
Потом до нее дошло, что звук ей не причудился. В палате был слышен вполне различимый шум – тяжелые удары, скрежет, приглушенные хлопки. Шум становился все сильнее и был похож на ветер, но в состоянии дурноты и головокружения Кейт сперва не могла определить, откуда он идет. Затем ее взгляд упал на занавески. Она смотрела на них с хмурой тревогой, как пьяница, который никак не возьмет в толк, отчего пляшет дверь. Звук шел из-за занавесок. Кейт нерешительно подошла и раздвинула их. Огромный орел с кругами на крыльях бился в окно, пялился желтыми глазами и неистово стучал клювом по стеклу.
Кейт отпрянула и попыталась поскорее выбраться из палаты. В конце коридора распахнулась двустворчатая дверь со смотровыми окнами, оттуда вышли двое. Их руки подхватили Кейт, когда она, безнадежно запутавшись в капельнице, начала медленно опускаться на пол.
Она была без сознания, когда ее заботливо укладывали обратно в постель. И когда полчаса спустя появилась фигура подозрительно маленького роста в невероятно длинном белом халате, увезла на каталке великана, а затем вернулась за автоматом для продажи кока-колы.
Кейт очнулась через несколько часов, в окно уже проникло зимнее солнце. День казался ничем не примечательным и спокойным, но Кейт все еще трясло.
Глава 3
Некоторое время спустя то же самое солнце ворвалось в окна верхнего этажа дома на севере Лондона и осветило фигуру спящего безмятежным сном человека.
Комната, где он спал, была большой и довольно обшарпанной, поэтому особо не выиграла от внезапного вторжения света. Солнце медленно заскользило по простыням, словно боясь что-нибудь обнаружить между ними, спустилось по краю кровати, удивленно перешагнуло через кое-какие обнаруженные на полу предметы, нервно повертело пылинки, на мгновение осветило висящее в углу чучело летучей мыши и скрылось.
Солнце никогда не задерживалось здесь дольше; его присутствие длилось примерно час, и за это время фигура спящего едва ли шелохнулась.
В одиннадцать зазвенел телефон, но спящий не реагировал. Как не реагировал он и раньше, когда звонили без двадцати пяти семь, затем без двадцати семь, без десяти семь и в течение десяти минут начиная с без пяти семь, после чего повисла долгая и значительная тишина. В девять часов ее нарушил вой полицейских сирен на соседней улице, примерно в девять пятнадцать – звуки старинного клавесина, а в начале одиннадцатого за клавесином приехали судебные приставы. Так здесь было всегда. Сознательные граждане давно привыкли прятать ключи под