Я не люблю пятницу. Марек Гот
ровно:
– Они хотят, чтобы ты раздобыл батареи для них. Указал место. Цена, сказали они, значения не имеет.
– Щас я их разочарую до невозможности. Я не знаю, где находятся эти чертовы батареи.
– Тогда… – Свен старательно изучал свои ногти, – тогда они хотят, чтобы ты шлепнул Карелла.
Бедный Виктор. Никто его не любит.
– Не понял. А это еще зачем?
– Они боятся, что Виктор продаст батареи Гильдии колдунов.
– Свен, Виктор тоже не знает, где эти батареи. Он ищет. Для этого ему нужен я. Он уже предложил мне работу.
– Какую?
Меня начали одолевать сомнения. Не спишут ли меня на берег сразу вслед за Карелла?
– Это неважно. Я все равно отказался.
Якобсон помолчал лет сто, тяжело вздохнул, убрал со своего лица улыбку и тихо заговорил:
– Я не должен тебе этого говорить. Если хоть кто-то об этом узнает, то я стану покойником. Если хоть кто-то заподозрит – я стану покойником. А у меня дети. Три девочки. Их мать погибла, и, кроме меня, у них нет никого, а у меня нет никого, кроме них. Но я тебе кое-что задолжал, сержант. Свою жизнь. Там, под Фортенсбергом, ты меня спас. Потому я и согласился идти на эту встречу. Чтобы предупредить. Им до чертиков нужны батареи, но еще больше им надо, чтобы они не попали в другие руки. Поэтому Карелла должен умереть. До вчерашнего дня они еще колебались, но этот банкир – Флинк Тимтай – он их уговорил. Или запугал. Сейчас все жаждут крови Карелла, и догадайся, кто будет следующим?
– Я могу и отказаться убивать Виктора.
– А это уже не играет никакой роли. Ты встречался с Карелла, разговаривал с ним. Ты можешь знать, где находятся эти батареи. Они не хотят рисковать.
– Да-а… куда ни кинь – всюду клин. Хоть что-нибудь хорошее ты можешь мне сказать?
– Это жадная публика. Я могу передать им, что ты сейчас не знаешь, где находятся батареи, но можешь узнать и сообщишь им, скажем, за двести тысяч золотом. А потом грохнешь Виктора еще тысяч за сто. Язык золота они понимают гораздо лучше, чем обычную речь, так что, думаю, поверят.
– Не великовата ли сумма?
– Если сумма будет меньше, то они могут заподозрить, что ты хочешь их кинуть. Но в любом случае это не панацея, а только отсрочка по времени. Да и не факт, что сработает. Так что почаще оглядывайся, сержант. Это все, что я могу сделать.
– Я и на это не рассчитывал. Спасибо, майор.
– Не за что. Я же сказал – я твой должник. – Якобсон снова широко улыбнулся: – Знаешь, я слышал, что тебя повесили где-то в Айдо-Хедо или в Ле Корне, но никогда не верил в это. Удачи тебе.
Он хлопнул меня по плечу своей широченной ладонью и, поднявшись, зашагал к выходу.
Из-за моей спины возник Юл с двумя полными кружками пива. Он несказанно удивил меня тем, что не стал громогласно рассуждать о моих многочисленных недостатках, а тихо присел на место Свена Якобсона.
– У тебя неприятности, Максим?
Ха! Подумать только, я не сразу понял, к кому он обращается!
– Знаешь, Юл… наверное… называй меня Питером. Это мое настоящее имя.
– Питер…