Большая книга знахаря. Рецепты, проверенные поколениями. Александр Аксенов
из квартиры напротив моих дверей или с лестницы, ведущей в верхний этаж, какой-нибудь шутник зацепил нитку за ручку и шевелит ею. Но по тщательному осмотру ничего подобного не оказалось. Антон между тем позволил себе подтрунивать над моими поисками. Как только дверь была опять заперта, ручка стала по-прежнему сильно стучать. Я спросил, долго ли это будет продолжаться? Антон отвечал, что стучит обыкновенно четверть часа или двадцать минут и, действительно, вскоре все успокоилось. Тогда и Бекас возвратился на свою подушку. Признаюсь, что я не вскоре после этого заснул.
На другой день я послал за управляющим домом. Немец выслушал меня с тевтонскою флегмою, потом сказал: «А, так это теперь у вас? Это ничего, потерпите, господин, это продолжается только неделю. Также было у доктора Сведеруса, у англичанина Карр, у табакеречника Боля, ну а теперь у вас. Наверное обойдет весь дом».
Я спрашивал доктора Сведеруса и он рассказал мне точно также, что я слышал от моего Антона. Доктор даже заставлял своего лакея спать ночью снаружи двери, а на лестнице караулил дворник, и все это не помешало дверной ручке двигаться, и лакей с дворником напрасно старались удержать ее; неугомонная щеколда была сильнее их обоих.
У меня стучало еще две ночи, но я уже не выходил к двери и старался только успокоить дрожавшего Бекаса. Я справлялся в домовой конторе и узнал, что после меня другие квартиранты испытывали то же самое.
Не угодно ли кому-нибудь из гг. присяжных «философов» объяснить рассказанный здесь феномен, сделавшийся в свое время изестным всем жильцам большого дома. Я буду много обязан тому, кто сообщит мне удовлетворительную разгадку хотя бы одного того, что злой и очень чуткой собаке препятствовало лаять, слыша такой шум у двери, а заставляло ее дрожать и визжать от страха? Что до меня, то, не пытаясь объяснить настоящий случай известными до сих пор законами физической природы, приходится мне только привести в тысячный раз слова Гамлета к Горацию: «На небе и на земле есть много такого, о чем и не снилось нашим философам».
Из жизни иеросхимонаха Амвросия, оптинского старца
Много всегда говорили о прозорливости отца Амвросия. Он старался скрыть от людей этот свой дар и не имел обыкновения предсказывать. Но в тех советах, которые он давал, этот дар обнаруживался во всем своем непостижимом величии.
Для него не существовало тайн: он видел все. Незнакомый человек мог прийти к нему и молчать, а он знал его жизнь и ее обстоятельства, его душевное состояние и зачем он сюда пришел. Отец Амвросий расспрашивал своих посетителей, но внимательному человеку по тому, как и какие вопросы он ставит, было ясно, что батюшке известно дело. Но иногда, по живости природы, это знание высказывалось, что всегда приводило старца в смущение.
Не так давно к нему подошел молодой человек из мещан с рукой на перевязи и стал жаловаться, что никак не может ее вылечить. У старца был еще один монах и несколько мирян. Не успел тот договорить: «Все болит, шибко болит», как старец его перебил: