Горизонты ада. Даррен Шэн
он отказался говорить, заявил, что сам покажет дорогу. Он вскочил на свою доску, дождался, когда я оседлаю велик, затем, отталкиваясь одной ногой, покатил по пустынной улице, двигаясь все быстрее. Мне пришлось постараться, чтобы успеть за ним, особенно когда он резко сворачивал и исчезал в темных переулках: требовалось тормозить и соображать, куда он подевался.
На улице было влажно и тепло, и вскоре я начал жалеть, что не остался в шортах, но вернуться домой не мог, так что терпел и потел.
Мой гид провел меня вглубь восточной части города, которую держали черные и куда завсегдатаи «Кул кэтс клаба» никогда не рискнули бы заглянуть. Это настоящее сердце тьмы – знакомая мне территория. Я здесь вырос, но не бывал тут с той поры, как женился на Эллен и уехал.
Мальчишка-мулат остановился у шестиэтажного жилого дома, в жалких квартирах которого обитали сквоттеры или люди, существующие на грани нищеты.
– Он в четыре-бэ. – Мальчишка шмыгнул носом.
– Спасибо, – сказал я, двинув к лестнице.
– Эй! Фабио сказал, вы дадите чаевые.
Я подозрительно посмотрел на пацана: вряд ли он прокатился на другой конец города и обратно, не получив аванса. Но мне всегда были симпатичны уличные пройдохи, ведь когда-то я сам был таким. Я кинул ему свернутую в шарик банкноту. Мальчишка поймал ее на лету, снова вскочил на свою доску и исчез. Ему даже не пришло в голову поблагодарить меня.
Я поднялся по скрипучим ступеням на четвертый этаж. Фабио сидел у раскрытой двери квартиры. Он терпеливо ждал, посасывая пиво. Фабио был старейшим сутенером в городе, и, если верить слухам, ему стукнуло сто три года. Когда-то он был крупной шишкой – задолго до Кардинала, – но в последнее время зарабатывал жалкие гроши с помощью стайки состарившихся ночных бабочек. Он называл их пенсионер-борделем.
– Утро доброе, Алджирия! – Фабио протянул руку, приветствуя меня.
Я осторожно пожал его морщинистую руку, покрытую старческими пятнами. В моей юности он по-доброму относился ко мне. Я выполнял его поручения, что обеспечивало мне карманные деньги. И он же присматривал за мной, когда умерла мама.
– Как руки? – спросил он, оглядывая мои ладони.
– Давненько ими не пользуюсь, – вздохнул я. – Последний раз – когда ты меня звал. Выпивка об этом позаботилась.
– Но теперь ты в завязке, верно?
– Вроде того.
Фабио погладил ровные ладони:
– Думаешь, ты еще способен на магию?
– Попытаюсь, – ответил я, – но обещать не могу.
– С меня и этого хватит.
Встав, Фабио прошел в открытую дверь. Крупная черная женщина сидела на полу в крошечной, но тщательно прибранной гостиной, играя с мальчиком лет шести или семи. Она подняла на меня глаза и улыбнулась.
– Алджирия, это Флоренс, – проговорил Фабио. – Фло, это Ал Джири, парень, о котором я тебе рассказывал.
– Очень рада с вами познакомиться, мистер Джири.
Голос у Флоренс оказался на редкость теплым.
– Я тоже, мэм, – кивнул я. Затем обратился к Фабио: