Франция и французы. О чем молчат путеводители. Стефан Кларк
большие толпы привлекают так называемых casseurs. Эти вандалы, или «громилы», – обычно ребята из бедных пригородных кварталов, для которых марши протеста – всего лишь благоприятная возможность пограбить магазины, украсть сотовый телефон у протестующих представителей среднего класса и пошвырять всем, что подвернется под руку, в полицию.
По завершении шествия (которое всегда заканчивается в заранее назначенном месте) демонстранты расходятся: кто спешит на поезд или автобус, а кто – промочить по столь радостному случаю горло, – вот тогда-то и приходит черед casseurs. Шныряющие в толпе переодетые полицейские энергично принимаются за дело: они, не мешая телевизионщикам снимать, хватают молодых людей, волокут их по шоссе за волосы, в то время как специальный полицейский отряд в бронежилетах и с дубинками наперевес устраивает гладиаторские бои, и вновь в мировой прессе появляются заголовки вроде «Париж в осаде».
Впрочем, к этим беспорядкам, как и ко всему во французском обществе, тщательно готовятся. Благоразумные демонстранты убираются куда-нибудь подобру-поз дорову задолго до их начала. Местные жители ставят свои машины подальше от того места, где они будут происходить. Хозяева закрывают магазины. Сейчас многие организаторы демонстраций нанимают охрану, занимающуюся выявлением и избавлением от casseurs. А недавние студенческие демонстрации прошли под опекой родителей молодых людей, следивших за тем, чтобы с их чадами во время марша протеста ничего не случилось. Ничто не должно испортить праздника.
Chien[70], которой виляют
Страстная ненависть к своим хозяевам (les patrons) – вот одна из причин, почему даже во время длительной забастовки транспортников французы не утрачивают чувство рабочей солидарности.
С тех пор как местные революционеры отрубили головы своим аристократам, прошло много времени, и во Франции сформировалась новая элита. И эта элита изо всех сил старается отмежеваться от грязных работяг с конвейера. Однажды руководству TF1, крупнейшего во Франции коммерческого телевизионного канала, пришла мысль снять телесериал, в котором председатель компании занимался бы самой грязной на своем предприятии работой. Ну, так вот: им не удалось отыскать ни одного добровольца среди французских patrons. В конце концов им пришлось взять бельгийца.
Да разве французский председатель уронит свое достоинство, занимаясь весь день грубым ручным трудом? Pas possible![71]
Хотя французы и глумятся над британской классовой системой, в самой Франции то, какую школу ты посещал, играет гораздо более важную роль, чем в Соединенном Королевстве. Сколько самых успешных в Британии предпринимателей учились в Итоне и Оксфорде? Едва ли таких найдешь. Во Франции же частным и общественным секторами заправляют в основном выпускники ENA (Ecole Nationale d'Administration[72]), учебного заведения, выпускающего государственных служащих высшей категории.
Знакомые без конца жалуются мне на то, что их отдел отдали на откуп молодому Enarque (выпускник ENA), который, абсолютно ничего
Собака.
Немыслимо!
Национальная школа администрации.