Слово мудрости. Афоризмы, размышления, наставления. Книга пятая. Езид Гехинский
предстоит каждому. Но мы не знаем, когда именно, мы живем так, как будто она не придет.
Неизбежность смерти отчасти смягчается тем, что мы не знаем, когда она настигнет нас; в этой неопределенности есть нечто от бесконечности и того, что мы называем вечностью.
Для каждого предусмотрен его личный конец света.
Не хотелось бы мне знать день своей смерти.
Для себя каждый бессмертен; он, возможно, и знает, что должен умереть, но никогда не будет знать, что он мертв.
Человек умирает только раз в жизни, и потому, не имея опыта, умирает неудачно.
Когда Анаксагор умирал в Лампсаке и друзья спросили его, не желает ли он быть перевезенным на родину, в Клазомены, он сказал: «Совсем этого не нужно: ведь путь в подземное царство отовсюду одинаково длинен».
Это все-таки поразительно до столбняка! Через некоторое, очень малое время меня не будет – и дела и судьбы всего, всего будут мне неизвестны!
Безумие всецело полагаться на жизнь, которая непременно оборвется, причем может это сделать в любой момент. Хотя бы из простого любопытства стоит со всем прилежанием искать, что с нами станется после смерти. Мы слишком себе дороги, чтобы согласиться бесповоротно себя потерять. Наше самолюбие втайне сопротивляется идее полного исчезновения.
Тихо летят паутинные нити,
Солнце горит на оконном стекле…
Что-то я сделал не так?
Извините.
Жил я впервые на этой Земле.
Я ее только теперь ощущаю,
К ней припадаю и ею клянусь.
И по-другому прожить обещаю,
Если вернусь,
Но ведь я не вернусь…
Именно в старости человек начинает понимать и ценить истинные, чистые, как роса, радости жизни… Но уже осень.
О жизни и деньгах начинают думать, когда они приходят к концу.
Безмерна скоротечность времени, и ясней всего это видно, когда оглядываешься назад.
Расстоянье между первым и последним днем (жизни) изменчиво и неведомо; если мерить его тяготами пути, оно велико даже у ребенка, если скоростью – коротко даже у старца.
Как водяные часы делает пустыми не последняя капля, а вся вытекшая раньше вода, так и последний час, в который мы перестаем существовать, не составляет смерти, а лишь завершает ее: в этот час мы пришли к ней – а шли мы долго.
Для меня думать об умерших друзьях отрадно и сладко. Когда они были со мной, я знал, что я их утрачу, когда я их утратил, я знаю, что они были со мной.
В старости