Последняя трапеза блудницы. Наталья Солнцева
и принял ложное, а в старости будет отмщен…
– Абракадабра, – прошептала Астра. – Чего можно не иметь в детстве? Да чего угодно! Своего дома, родителей, бабушки и дедушки… игрушек, велосипеда… Черт, так я ничего не добьюсь.
«Этот Сфинкс составлял загадку не как бог на душу положит, – подумала она. – Он взял за основу мифический текст, но изменил содержание. Ясно одно: как в древних Фивах, так и в современной Москве чудовище намекает на человека. В данном случае конкретного человека, который в детстве не имел, в зрелости не сумел отличить истинное от ложного, а в старости будет отмщен. Кто же это?»
– Бессмыслица… – пробормотала она. – Таких людей тысячи, миллионы. Но Сфинкс должен быть уверен, что задачу можно решить. То есть Теплинский этого человека наверняка знает. Разумеется, если письма не порождены безнадежно больным умом и не служат ширмой для отвлечения внимания. Любимый прием факиров, которые заставляют зрителей смотреть не туда, где происходит самое главное.
Интуиция подсказывала Астре, что это не так. Приговоренному к смерти предоставляется не обманка, а подлинный шанс выиграть поединок с неведомым существом…
Несколько минут возни на полу среди обломков гипса и разбросанных тюбиков с красками решили исход поединка в пользу хозяина мастерской. Дома, как известно, и стены помогают. Грабитель, запутавшись в пыльной драпировке, затих, перестал сопротивляться. Он тяжело, натужно дышал, но не просил о пощаде.
Домнин оглянулся в поисках фонаря, во время борьбы ночной гость выронил его, и тот потух. Окна, закрытые жалюзи, не пропускали света.
– Пусти… – простонал злоумышленник, шевельнувшись. – Кто ты? Вор?
Художник расхохотался. Вот так встреча!
– Я хорошо воспитан, – сказал он, поднимаясь. – И не хожу в гости без приглашения. Тем более не посягаю на чужое. Вставай! И объясни, что ты здесь делаешь?
Грабитель не сразу выбрался из-под тяжелой занавеси, чихая и отплевываясь.
– Ну и пылищу ты развел…
– Убирать некому. Чем обязан столь позднему визиту очаровательной вакханки? Хочешь позировать мне в обнаженном виде для «Купания Мессалины[5]»? Я как раз вынашиваю новый замысел… Это будет бомба! Эротический апофеоз! Твое тело подойдет как нельзя лучше.
– Заткнись! – прошипела женщина в черном спортивном костюме.
Шапочка свалилась с ее головы, и волосы рассыпались по плечам: ставшие притчей во языцех рыжие кудри, вернее, медно-золотистые с красным отливом. Цвет «тициан».
В темноте этого нельзя было увидеть, но художник пользуется внутренним зрением.
– Тебе мало «Трапезы блудницы»? – усмехался Домнин. – Узнаю неуемный аппетит дражайшей мачехи. Ты во всем такая ненасытная, как в жажде попасть на мои полотна? Можешь не отвечать. Во всем!
– Негодяй!
– Будешь грубиянить, вызову полицию. Ты незаконно проникла на мою территорию, взломала замок… нанесла материальный ущерб. Посмотри,
Мессалина – в Древнем Риме третья жена императора Клавдия (I в. н. э.), известная своим властолюбием, коварством и распутством.