Волк на холме. Ричард Брук
он сейчас так занят с американским контрактом, да еще этот новый налоговый закон, ты сам говорил, как все сложно стало с инвесторами… он рассчитывает на твою помощь, а тут я, как назло, с этой дурацкой выходкой… еще и в газеты попала… «прославилась»! Конечно, он недоволен, вот только наказать почему-то решил тебя…
Центурион, однако, не позволил ей впасть в самоуничижение, поцеловал в макушку, погладил волосы и принялся ласково утешать, обещая, что управится в Штатах меньше чем за неделю, и в Браччано она не успеет соскучиться… По-честному нужно было записать Бруно очко за ловкость, с какой он убалтывал свою женщину, и как быстро сумел добиться от нее улыбки, но Лука злился, вынужденный не только слышать, но и созерцать подобную интимность. Ощущения были не из приятных, он точно подглядывал в замочную скважину, как слуга за господами.
«Тьфу, ну и херовую ж работу я себе нашел… если все это в первый день – что же дальше-то будет?»
Центурион тем временем послал мяч на другую половину поля – принялся расспрашивать Малену о ее делах, и было видно, что это не формальная вежливость, и не только супружеская забота… В каждом его жесте и взгляде проступала искренняя любовь.
Само собой, Центурион был живым человеком, отнюдь не старым и по-женским меркам красавчиком, так с чего бы ему и не любить жену, не тянуться к ней душой и телом?.. Да еще такую отличную жену, как Малена, настоящую подругу жизни. Но Принцу снова и снова вспоминалась их прошлая вражда, околофутбольная и личная, доходившая до ненависти, жестокие драки, взаимные ловушки и мстительные выходки, собственная непримиримость в войне бригад и дьявольская изобретательность Центуриона в умении находить слабые места и бить точно по ним…
Мрачные образы крутились в голове, впивались в мозг осколками стекла, и никак не хотели складываться в общий пазл с тем, что происходило сейчас на его глазах. Как спокойный и трезвый работодатель, отринувший юношеские страсти и готовый платить деньги за умение водить машину и драться, Бруно оказался вполне переносим, но Лука не мог принять его в ипостаси любящего мужа Малены. Не мог, и все…
«Черт подери, ну что за наваждение!.. Какое мне до них дело?! Пусть себе занимаются чем хотят, плевать…»
Он машинально дотронулся до своего романистского талисмана, цепочки с волчьей головой, и напомнил себе, что вообще-то все ради сына и Чинции. Деньги, законные и честно заработанные, вот о чем нужно было думать и радоваться, а никак не о чужих семейных делах.
Чинция. Такая красивая и так долго, так страстно любимая, несмотря на измену – за эту измену она давно оправдалась тем, что сохранила беременность и родила ему Джанни… вот что на самом деле важно.
«Да, как же!» – вдруг саркастично сказал кто-то внутри головы. – «Родила она… себе она родила, а не тебе! Себе и Бето. Бето для Чинции муж, а для Джанни – отец, парнишка его папой зовет, а ты там сбоку припека…»
Возразить на это было нечего.