У каждого свой путь. Книга четвертая. Любовь Рябикина
в эти минуты она наконец-то поняла, что мешало ей убить Николая – детство, общее детство. Она до сих пор видела свет в его душе. Теперь этот свет вырвался наружу, и она жалела, что слишком поздно.
Горев уткнулся в ее грудь, обхватив женщину за талию. Широкие плечи дрожали от беззвучных рыданий, и она искренне жалела его. Бредину было не по себе от этой картины. Он и сам чувствовал, как щиплет в носу. Этот запутавшийся мужик чем-то привлекал к себе. Решение пришло:
– Вот что, Николай! Пока идут допросы, отпустить тебя я не могу. Где-то в мае все закончится. До суда будет недели две. Я отпущу тебя под свою ответственность…
Горев отпустил Марину и судорожно вздохнул:
– Спасибо, Евгений Владиславович. Спасибо, Марина, что приехала. Мне впервые за долгие годы было так хорошо сейчас, когда ты обнимала…
Степанова развернулась и молча рванула из камеры, не видя дороги перед собой. Выскочила. Прижалась спиной к стене, а по щекам, к удивлению охраны, катились крупные слезы и падали на боевые ордена и медали на груди. Генерал чуток задержался, чтобы сказать:
– Маринка расстроилась, ты видишь. Я с тобой попрощаюсь за нее. Мы еще заглянем к тебе. До свидания, Николай. Я рад, что ты все же понял…
В больнице ее ждали около сотни телеграмм, присланных от военнослужащих со всех концов России. Одна была от Юрия Лозового с Дальнего Востока. В ней было всего четыре слова: «Слушали. Вперед, Искандер. Лозовой». До позднего вечера, Марина читала телеграммы, отвечала на звонки. Несчастный Капустин сбился с ног, бегая до КПП и обратно, чтобы принести новые пачки телеграмм и поздравительных открыток. На большинстве вместо адреса стояло «Москва. Госпиталь. Марине Степановой». Люди задавали вопросы, просили помочь с проблемами, предлагали решения.
Степанова старательно записывала на листочке все заданные вопросы и предложения. Спать легла далеко за полночь. Бутримов «переселил» секретаря в соседнюю палату, где расположились на ночлег охранники, а сам занял его место на кушетке в палате Марины:
– Так спокойнее будет!
Глава 3
Прошло полтора месяца. Марину выписали из госпиталя еще три недели назад, но времени на отдых не было. Она моталась по частям, выступала перед офицерами и солдатами, отвечала на их вопросы. Советовалась с генералом и офицерами в управлении, как лучше поступить в том или ином случае. До выборов оставалось две недели. Генерал выхлопотал для кандидата четырехкомнатную квартиру и перевез немногочисленные пожитки из общежития на своей «Волге» туда. Перевезли и компьютер из госпиталя. Степанова пробовала отказаться, но ничего не получилось. Бредин уперся и она сдалась.
Известия из Чечни с каждым днем приходили все тревожнее. После не легких выступлений в частях, Степанова вечером мчалась к генералу в управление и садилась за телефон, непосредственно общаясь с офицерами под Бамутом, Шали и других населенных пунктов. Ее звонков всегда ждали и она заранее говорила Бредину, с кем бы хотела поговорить.
Репрессий