Кока. Михаил Гиголашвили
– нет, а бабы – да, заперты.
– Почему?
Рыжик пожал плечами:
– А кто его знает? Не доверяли бабам! Чтобы по городу не шлялись, не пили, мужиков не заражали. Там бабы в основном – приезжие шалавы, могли сбежать, по Союзу сифон дальше повезти. Они даже там, внутри диспансера, трахались!
– Находились же храбрецы! – покачал головой Кока: уж насколько надо быть тупым животным, чтобы, имея сифон, трахаться с сифонной бабой! – А помнишь, какие у вас были турниры? В шахматы, в нарды, в карты, в секу! Помню, пришёл раз тебя навещать, а у вас турнир в “чапаева”, приз – две ампулы медицинского морфина! Тут же лежат, блестят. И шприц, салфеточкой прикрыт. Вот шла за них рубка!
Рыжик, утихая, подтвердил:
– Да, тогда ещё можно было купить. А сейчас – нет.
– Вот именно! Ну, пора нам в город, брать лекарство, – сказал Кока, вставая и ощущая, что подлый холод уже ощутимо копается в животе, запуская ледяные отростки во все уголки тела.
Но Рыжик никуда не хотел идти. Потом неожиданно предложил спуститься в ресторан, выпить кофе.
– Ну, пошли. Оттуда поедем, – согласился Кока, чтобы выйти поскорее из этого гнетущего номера. Выходя, заметил, что Рыжик написал что-то на бумажке и приклеил её жвачкой к двери.
– Это что?
– Если баба придёт… – туманно объяснил Рыжик, что вызвало новое удивление Коки.
– С каких это пор ты бабами так интересуешься? Раньше не был вагинострадальцем!
Рыжик нервно засмеялся:
– Раньше не был, а теперь стал. Не надо меня помоить…
В ресторане малолюдно.
Они выбрали столик. Кока хотел сесть лицом ко входу, но Рыжик плюхнулся в кресло раньше него. Посидели минуты три-четыре.
– Что нам тут? Меня подламывает. Пошли отсюда, – сказал Кока.
– Сейчас, кофе выпьем. Вот и официантка. Ту кофе, плиз!
– Какой кофе? Я тебе говорю – подламывает, а ты – кофе! Давно таким светским стал? Ты же сабурталинец, не вакиец, это они целый день кофе пьют и сигареты курят, – в который раз удивился Кока: такого он раньше за Рыжиком не замечал. Кофе, баба, записки… Какой-то нервный стал…
Между тем Рыжик завёл мутный разговор, из чего можно было понять, что Сатана обыскал его, отнял паспорт, авиабилет и держит взаперти в отеле.
Вот оно что!.. Теперь понятно, почему Рыжик всё время дёргается!..
– А если ты отдашь Сатане эти тридцать тысяч, он тебя отпустит?
– А хрен его знает! – в сердцах сказал Рыжик. – Я-то отдам, куда денусь. Но бог ведает, что этому разбойнику придёт в башку?
– Да, дела… – протянул Кока, принимая у официантки чашку.
Рыжик высыпал в кофе сахар, налил молока, стал размешивать, бормоча что-то вроде “не к добру всё это”, а Коке этот кофе в глотку не лез – ломило уже ощутимо.
Наконец не выдержал, отставил чашку и только хотел сказать Рыжику, что уходит, как тот, открыв рот, уставился ему за спину.
Кока обернулся – по залу деловой походкой шёл Сатана в куртке