Любовь воительницы. Бертрис Смолл
Пальмира. Синие сумерки быстро переходили в черную ночь, уже горели фонари, и легкий ветерок приносил ароматы всевозможных цветов. Зенобия улыбнулась и расслабилась. Для нее совершенно очевидно: что бы ни произошло сегодня вечером, она не утратит власти над собой и над событиями.
– Ты уже проснулась? – послышался голос служанки.
Зенобия вернулась в комнату.
– Да, Баб.
– Надо было позвать меня, – проворчала старушка.
– Я хотела немного побыть одна.
Баб иронически хмыкнула и сказала:
– Что ж, а теперь одевайся.
Безрукавная белая туника Зенобии с низким вырезом смотрелась очень просто, и девушка улыбнулась про себя. Невинностью своего наряда она как бы подчеркнет разницу между собой и матерью Одената.
– Волосы надо оставить распущенными, – пробормотала Баб.
Расчесав длинные густые пряди хозяйки, она скрепила их белой лентой, расшитой крохотными жемчужинками. А Зенобия взяла шкатулку с драгоценностями и вынула из нее крупную золотистую жемчужину в форме слезы на тонкой золотой цепочке. Застегнула цепочку на шее – и жемчужина уютно легла между соблазнительными юными грудями. В дополнение к ней из ушей Зенобии свисали гроздья жемчужин на золотых проволочках. Браслеты из резных розовых кораллов и тонкие золотые проволочки с нанизанными на них жемчужинами охватывали запястья девушки, а пальцы украшала одна-единственная круглая жемчужина в золотой оправе – она привлекала внимание к длинным изящным пальчикам с прекрасно отполированными ногтями.
Баб одобрительно кивала, глядя, как хозяйка наносит свои любимые духи.
– Ты само совершенство, деточка. Затмишь и старую ведьму, и греческую наложницу!
Едва она успела это произнести, как в комнату торопливо вошла черная рабыня и объявила:
– Пришел евнух, чтобы сопроводить госпожу в пиршественный зал.
Легонько кивнув Баб, Зенобия последовала за девушкой, а потом за евнухом. Тот шагал так быстро, что она не успевала замечать что-либо по дороге. Однако рабыня ошиблась – они пришли вовсе не в пиршественный зал, а в небольшую семейную трапезную. Одетая в зеленое и золотое, Аль-Зена уже расположилась там на ложе. Рядом с ней сидела очень красивая белокожая блондинка, одетая, как и мать принца, по парфянской моде, но ее наряд был небесно-голубого цвета и расшитый серебром.
– Зенобия, дитя мое, – промурлыкала Аль-Зена, – познакомься, это госпожа Делиция.
– Доброго вам вечера, госпожа Делиция, – милым голоском отозвалась гостья.
Аль-Зена пришла в замешательство – девушка как будто не расстроилась и не рассердилась, увидев тут наложницу своего жениха. «Она или совершенно бесчувственная, или тупая, или очень умная», – заключила Аль-Зена и решила пока помолчать. И она украдкой рассматривала Зенобию. А та устроилась на указанном ей ложе, затем повернулась к Делиции и с улыбкой сказала:
– Насколько я понимаю, у тебя двое сыновей… Ох какая же ты счастливая!