Чекист: В небе только девушки! И… я. Мы взлетали, как утки… Чекист. Комбат Найтов
вылетов. По сравнению с остальными они – матерые волчицы. А прилетевшие – сосунки. Вот и пересказывают бывшим и будущим однополчанам, что и как. Причем девочки из 586-го полка в круг не вошли. Сидят возле штаба, грызут семечки и искоса посматривают на происходящее. Те, кто «коренные», и в тех полках не был, чуть в стороне, тоже что-то обсуждают. Лиля поднялась с лавочки в курилке, в эскадрилье почти никто не курит, но по уставу возле штаба всегда оборудуется курилка, и подала команду «смирно». Свои встали быстро, а легкий шум и поворот в сторону начальства полк выполнял довольно долго. Я посмотрел на часы и сказал:
– По расписанию уже пятнадцать минут идет ужин! Всем в столовую! «Восемьдесят девятой» собраться после ужина в классе на постановку задач.
Все повернулись и направились к столовой, заинтересованно глядя в мою сторону. Несколько раз послышалось негромкое: «Строгая!»
Все девчонки прилетели в летнем женском обмундировании, комбинезонов не видно. Там, на Волге, еще жарче, чем здесь. А «наши» резко выделялись среди них комбинезонами и мужской формой.
«Товарищи командиры!» – прозвучало на входе. «Вольно», и прохожу в «свой» кабинет. Шум в столовой стоял достаточно сильный. Это столовая ОРБАЭ, столики накрыты на четверых, хотя обычно питаются поэкипажно, только по трое. Чтобы пропустить вдвое больше людей, выставлены дополнительные столики и увеличено число официанток. Обсуждается всё: меню, сервировка, даже столовые приборы, девушки-официантки, присутствие сержантов в одной столовой с командирами, командование, комары (Дон рядом), возможность порыбачить. Рядом со мной ужинал Косенко, который с трудом сдерживал улыбку, слушая этот гвалт.
– Соберите их в клубе после того, как закончим постановку. И что говорит Ильин по поводу их размещения?
– Да вроде все в порядке. Следом за ними едет их собственный БАО. Палатки и две большие землянки для них готовы. Временно разместим, а там устроятся. Нагрузка на столовую большая.
Потом, чуть помолчав, прожевывая шницель, добавил:
– Вот никогда не думал, что буду работать в авиации и в женском коллективе одновременно.
В клубе состоялся довольно непростой разговор о том, что я не вижу перспектив у чисто женского полка, потому как весь мой опыт говорит мне о противоположном. Надо было видеть лица девушек, которым после 6–7 месяцев обучения в тыловом Энгельсе сказали, что они – балласт для дивизии. Что все их мучения, бессонные ночи в нарядах, на разгрузке продовольствия, боеприпасов и другого важного и необходимого для жизнедеятельности учебно-боевого полка, никому на фронте не нужны. Что посылать их в бой завтра никто не собирается. Перелет «на фронт» не подразумевает того, что завтра их пошлют бить ненавистного врага. Завтра им предстоит сдать зачеты по физподготовке, без этого никто к полетам допущен не будет. Все записи о допусках считаются утратившими свою силу. Учеба начнётся снова, и контролировать полк будут даже строже, чем мужской. Говорила им это женщина, что делало такое заявление практически приговором. Глядя на их лица, а почти у