17 жизней, или Вспомнить все. Алла Серимоглу
ступни – бедуин!
Эти «мертвые» глаза отшельника врезались в память навсегда, их не смог стереть никто, ни инквизиторы, ни служители колеса Сансары. Темные, подернутые поволокой серости, стеклянные и безучастные внутри. Он реинкарнировал не раз в дальнейшем, и периоди-чески попадался мне на моем пути. И я его периоди-чески убивала, или он меня.
Поняв, что я жива, он потащил меня к верблюду. Я не могла говорить, не было сил, но мысленно я рассказала ему все, к сожалению, он не услышал или не мог услышать. Уже тогда Яхве и Ко массово оболванивали людей, закрывая им глаза и уши на то, что знать и видеть не надо. Отшельник, живший на отшибе, но уже вхожий в культ, получил от Яхве один из артефактов, награбленных в войнах, которые тот раздавал всем желающим примкнуть к нему. Ему нужна была только жертва, чтобы опробовать его в действии, на эту роль я подходила идеально, и он воспользовался шансом, проделав со мной эксперимент в духе а-ля Египет. У него была полоумная дочь, единственная и по-своему любимая, в тело которой он и пересадил меня, решив, не пропадать же добру, утилизировав мое тело где-то в пустыне. Так я попала в колесо, с куском памяти и возможностью к инкарнации и жизни в человеческих телах.
Мой бедный папа, он искал меня, тоже единственного ребенка, оставшегося после смерти жены и моей матери. Его горе было огромным и безутешным, мое тело не нашли среди трупов отряда Дакара, поэтому у него теплилась надежда, которой было не суждено сбыться. Отшельник, которого он все же смог отыскать и допросить, наврал ему с три короба, и даже его интуиция, подсказывающая ему, что здесь что-то нечисто, не помогла. Не было ни тела, ни доказа-тельств, что я еще жива. А я в это время смотрела на него глазами полоумной девицы, не имея сил даже понять, что со мной случилось и происходит. Изранен-ное артефактом сознание судорожно пристраивалось в теле, сливаясь с энергетическими каналами и нервными окончаниями, балансируя на грани с ее безумием. Куски моего собственного сознания-памяти, выдранные артефактом из тела, улетели в простран-ство, и были присвоены в дальнейшем, и использованы как детали в других телах. А меня могли по ним и найти, вернуть с помощью фетча, если бы те крысы, кто их обнаружил, сообщили бы куда следует. Я их найду и соберу потом, позже, но…«Я подумаю об этом завтра» – кипело в голове…«Я найду все, что я потеряла и заберу все, что у меня было украдено, никто и ничто не останется безнаказанным… и здравствуй, новая жизнь в чужом теле, с осколком памяти и смутными перспек-тивами в будущем».
Глава 4
Жизнь вторая
История – не только линейный отчет событий, это не последовательность, которую можно притянуть и измерить. История есть не что иное, как субъективное наблюдение за движение объектов через простран-ство, зафиксированное с точки зрения живущих, а не тех, кто уже ушел. События происходят в интерак-тивном режиме,