Хозяин порталов. Спираль миров 2. Михаил Юрьевич Любовской
заставил сначала отволочь арестованного в девятнадцатую камеру, а затем вести уборщицу. Те радостно засопели и чуть ли не бегом утащили меня в сырой подвал, матерясь на тяжеленного «шпиёна и вредителя».
Сказать, что в камере воняло, значит не сказать ничего – в воздухе стоял тяжёлый смрад испражнений, немытых тел и какой-то кислятины.
– Вот и ещё одного покойника принесли, – хрипло прозвучало в сизой полутьме.
– Все там будем, на всё воля Божья, – тихо ответили ему из угла.
– Не угадали мужики, рано ещё хоронить, – я убедился, что с той стороны затих звук шагов и принял сидячее положение.
– Глянь, Гриша, никак живой, парень-то, а я уже другое подумал, – тихо засмеялся хрипатый и тут же натужно закашлял. – Всё лёгкое отбили сволочи краснопузые.
– Тише, Тимофей Ильич, услышат караульные, опять бить будут, – попросил невидимый собеседник.
Народ застонал, зашушукал, проклиная вполголоса подлых гэбистов. Арестантов в небольшом помещении скопилось изрядно, все лежали вповалку на грязном полу. Сырость и холод вынуждали прижиматься друг к другу, сохраняя крохи тепла. Мне хватило места только у входной двери.
– Парень, ты из чьих будешь? – снова заговорил тот, кого назвали Тимофеем Ильичом.
– Из своих, отец, из российских.
– Все мы, сынок, рассейские. Сословия какого – купец, рабочий али дворянин, прости господи?
– Военный.
– Вона как, ужо и до армии добрались, некому скоро будет матушку-Рассею от ворога защищать. Из охвицеров поди?
– Прапорщик.
– Охвицер значица. Ох, не любят голодранцы вашего брата. Жди, скоро изгаляца начнут.
– Ничего, переживу как нибудь.
– Вот это вряд ли. Многие до тебя так гутарили, да теперь в землице сырой их косточки гниют.
– Меня не это волнует…отец, ты давно здесь «отдыхаешь»?
– С самой зимы. Наотдыхался вусмерть, скорей бы всё закончилось.
– Значит помочь не сможешь.
– А что надо?
– Ищу кое-каких людей…полтора года назад сюда должны были доставить пять человек, не местные, говорят странно…
– Не, мил человек, нормальных тута долго не маринуют – полгода от силы и на небеси. Это шваль всякую особо не трогают…
– Ша, папаша…– донеслось из тёмного угла.
– Во, слыхал? Сенька-вор обижаица. Он может знать, как пить дать.
– Сенька, дело есть, – я перестроил зрение и увидел остроносого мужичка, закутанного в грязную рванину.
– Чё надо, фраер.
– Вопрос один прояснить.
– И чё?
– Ты не чёкай, а то сейчас выдерну с насиженного гнезда и в бубен дам.
– Так его, воровское семя, – улыбнулся избитым лицом Тимофей Ильич.
– Как чё, так сразу драцца, – пробурчал Сенька.
– Последний раз спрашиваю…
– Да видел их, энтих твоих подельников. Такое несли…я так брехать не умею.
– Куда делись?
– Чё дашь за наводочку?
– Ну ты и сволочь Сенька, везде выгоду