Томмелиса. Дмитрий Сарвин
, и некогда белая вата туч налилась багрянцем.
Урча моторами, низко пролетело звено острокрылых истребителей, названных «ласточками» из-за характерного горизонтального стабилизатора. «Ласточки», поблёскивая стальными фюзеляжами, скрылись вдали.
– В этот раз весна должна быть хорошей, – сказала женщина с красными руками, усердно перемешивая деревянной палкой окровавленные бинты в кипящем чане. – Фронт ушёл…
И она посмотрела на свою подругу.
– Ушёл, пришёл… – хмуро отозвалась та, орудуя палкой в таком же кипящем чане, стоящем неподалёку.
Обе женщины были одеты в серые шерстяные платья с повязанными поверх желтовато-белыми передниками. Воротнички на платьях были спороты, рукава подвёрнуты, полы обрямканы и грязны.
– Ну ведь когда-нибудь это кончится! – И женщина с красными руками с надеждой взглянула в темнеющие небеса.
– Мы кончимся, и эта срань тоже кончится! – ответила её подруга, смачно плюнув в чан.
Стемнело. Женщины развесили на бельевых верёвках жёлтые ленты бинтов, вылили воду из чанов и, затушив огонь, начали собираться домой.
– С этой работой совсем ничего не успеваю сделать по хозяйству, дом скоро развалится.
– Приобрети сиротку. Их сейчас много. За крышу над головой и еду будет тебе помогать. Кстати, у мадам Пежо самые дешёвые.
– Дешёвые?
– Не дороже десяти скиллингов, а то можно и поторговаться.
– Это что, возле тифозных бараков?
– Нет. Кинотеатр помнишь, который до войны построили…
– У фонтана?
– Да, вот там мадам Пежо и обосновалась.
– Спасибо тебе, Марта, – сказала женщина, пряча свои утомлённые постоянной стиркой руки в карманы ватника.
Марта молча достала мятую пачку трофейных сигарет, закурила и неспешно направилась в сторону своего дома.
– Увидимся завтра в церкви!
– Угу! – ответила ей темнота с удаляющимся красным глазом тлеющей папиросы.
Разгоняя тьму ручным фонариком, другая женщина направилась к центру города. Желтоватое пятно света делало дорогу, изъеденную взрывами, похожей на маасдамский сыр. Можно было пойти другим путём, без риска свалиться в воронку, но выбранный ею маршрут был короче.
Пройдя мимо полуразрушенного здания мэрии – здесь когда-то располагался зенитный расчёт, – женщина вышла на центральную улицу.
Дорога стала ровней, а через несколько метров в темноте показались белые статуи. Фонтан почти не пострадал от обстрела, каменные фигуры детей, взявшихся за руки, весело водили хоровод вокруг крокодила. Рептилия то ли улыбалась, то ли злобно щерилась – понять было невозможно. У некоторых фигур были отбиты руки, у кого-то не хватало ноги. Из каменных культей торчали каркасные штыри, на которые были насажены крысиные тушки. Видимо, подопечные мадам Пежо так развлекались в свободное время. Чашу фонтана заполняли рваные мешки с песком и мелким мусором.
Ещё несколько шагов во мраке, и луч фонаря упёрся в щербатый угол здания.
Кинотеатр назывался «Гомер». Построенный в античном стиле, он имел греческий портик и мраморные колонны. Сейчас колонны были разбиты, а их остроконечные обломки походили на зубы мифического существа. Окна и двери кинотеатра плотно забили досками. Там, где раньше располагалась входная дверь, на потемневших досках мелом была нарисована стрелочка.
Женщина, следуя указанному направлению, обошла здание и, оказавшись возле служебного входа уверенно постучала. За дверью послышалось какое-то движение, потом всё смолкло, женщина постучала ещё и ещё раз.
– Кто? – донёсся из-за двери ломающийся детский голос.
– Я к мадам Пежо… по делу.
– Приходите утром.
– Я не могу утром, мне нужно сейчас!
Приглушённые голоса, затем тишина, и дверь, звякнув засовом, отворилась.
На пороге стояла женщина в форме офицера внутренних дел. На лице её была белая маска с прорезями для глаз и рта.
– Здравствуйте, мадам Пежо! Простите, что так поздно…
– Не извиняйтесь, мы открыты в любое время… – и маска учтиво наклонилась. – Проходите!
Посетительница шагнула через порог. В маленьком помещении, где она оказалась, пахло сыростью, кошачьими экскрементами и хлоркой. Дверь за ней закрыл прыщавый юнец, по всей видимости, тот, что изначально не хотел её пускать. Лязгнул засов, заставив вошедшую испуганно вздрогнуть. Опасливо осмотревшись по сторонам, она заметила открытую дверь справа от себя и закрытую, с большим агитационным плакатом – слева. Из полумрака открытой двери за женщиной, держа руку в кармане, наблюдал мужчина в солдатской шинели.
– Не волнуйтесь, это мои люди. Прошу следовать за мной.
Мадам Пежо развернулась на каблуках, открыла дверь, на которой висел плакат с изображением розовощёкого парня, питающегося только по продовольственным талонам, и не оглядываясь быстро пошла в глубь здания.