Право безумной ночи. Алла Полянская
Ивановна завела себе привычку приносить мне завтрак – хотя я уже вполне могу и сама сходить в столовую, но она приносит мне тарелку с кашей, чай и булочку. Уж не знаю, зачем ей это надо. Ее не поймешь, занятная такая старушка.
– Скоро выпишут тебя. Может, и завтра. Знатная работа, золотые руки у нашего Валентина – вишь, снова как новая!
– Это точно. Только вот лет двадцать бы куда-то деть…
– Ты за эти лет двадцать детей подняла, так что если и деть куда-то, то вместе с ними только.
– Нет, дети мне нужны. А эти двадцать лет – нет, потому как не видела я ничего хорошего, прожила – вот как под забором! Ни счастья толком не видела, ни отдыха, ни покоя. Работа, работа, дети, проблемы, безденежье, и все надо вытянуть, и все чтоб кругом хорошо, да чтоб никто и подумать не мог, чего мне это стоит. Бог, похоже, меня ненавидит.
– Ешь кашу-то. Глупости болтаешь…
Каша больничная известно какая, но я за две недели отощала изрядно и хочу закрепить результат, а потому не позволяю близнецам приносить мне еду – достаточно и того, что здесь дают. Вот выйду отсюда и куплю себе развеселые джинсы в стразиках и вышивке, и пусть Марконов поглядит тогда…
– Бог, чтоб ты знала, на всех счастья припас, только самой не зевать надо. Ведь ухаживали за тобой мужики, что ж ты не пошла замуж? Ведь могла же.
– Да ну, Матрона Ивановна, то, что за мной ухаживало, не годилось ни в мужья, ни в отцы. Сплошь неудачники какие-то, которым опора в жизни нужна. Ну, а у меня есть кого тянуть, мне еще один рот не прокормить. Да и не могу я уважать мужика, который ничего в жизни не добился. А если не уважаю – любви нет, и постели тоже нет, потому что я такого и не подпущу к себе. А нормальные не попадались, одни слабаки тянутся…
– Это оттого, что ты по жизни – генеральша. Тебе генерал только и нужен, а сержанта ты не видишь. Оно и правильно, конечно – однако ж дети выросли, скоро свои семьи позаведут, а ты все одна.
– Я уже привыкла к этой мысли, и она не доставляет мне больше дискомфорта.
– Однако ж прикипела к этому, который охрану прислал.
– Потому что его есть за что уважать.
– Может, и есть. А вот любить его за что?
– Есть за что.
Марконов – единственный из встреченных мной людей, который реально сделал мою ношу легче. И не потому, что чего-то хотел от меня, а просто так. Ну, вот как человек, вытаскивающий на берег утопающего – вытащил и ушел, и ничего особенного он в своем поступке не видит, и благодарности не ждет, и не понимает даже, за что его благодарить пытаются – это для него дело обычное и понятное, он не знает, как по-другому можно. Вот за это я его люблю – за то, что настоящий.
– Что ж ты теперь, на работу вернешься?
– Ну, да. Жить-то на что-то надо.
– Оно-то так… Не слыхать от полиции вестей?
– Да я с самого начала была уверена, что никто никого не найдет. Это же полиция. Тупые неудачники и ущербные личности.
– Все у тебя не такие… Надо бы тебе добрее