Декомпрессия. Ирина Булгакова
жертву, и отступать не собирался. Толстяк орал, отбиваясь прикладом. Лодку качнуло влево, и девушка переместилась, чтобы удержать равновесие.
– Сидеть, суки! – матерился капитан. – Перевернемся!
Его не слушали. Судно качалось. Сначала влево, потом вправо, едва не зачерпнув бортом воду. Зажатая с двух сторон – Шефом и длинноволосым – Марго стреляла, с гнетущей тоской выбирая прицелом очередную цель. Вот так неудачно закончилось то, что и начаться не успело! Где справедливость? Если бы она умела, то заплакала бы. Но слезы кончились три года назад. Слева, подтверждая ее худшие опасения, вынырнуло огромное тело. Длинноволосый и опомниться не успел. Покрытые струпьями руки ухватили его за куртку. Парень пронзительно взвыл. Марго развернулась, но как назло сухой щелчок возвестил о том, что патроны кончились.
– Шеф! Помоги! – крикнула девушка, но было поздно. Нечеловеческая сила сдернула длинноволосого с сиденья и поволокла за борт. Парень из всех сил пытался оторвать пальцы от одежды, но его неумолимо тянуло в море.
– Помогите! – хрипел он.
В последний момент оставив попытку поменять магазин, Марго ухватилась за куртку парня, задравшуюся у пояса. У нее не хватит сил его удержать!
– Шеф, – взмолилась она.
Рывок. Парень выл в голос, падая в море. И тянул девушку за собой.
– Февраль! Оставь его! – Верзила обхватил ее за пояс, таща к себе. – Оставь!
– Нет… Помоги, – шипела она, но пальцы разжимались, не в силах удержать такую тяжесть.
– Отпусти! Ты его не спасешь! – Робинзон бросился к ней.
Длинноволосый скользил вниз, ломая ей сведенные судорогой пальцы. Он кричал, погружаясь в туман. Потом крик его захлебнулся.
– Оставь его, – сквозь зубы сказал Шеф и рванул девушку на себя.
Марго разжала руки, и парень упал в море. Мгла поглотила его, мгновенно сомкнувшись над головой. И в тот же миг завелся двигатель. Допотопная яхта дернулась, и, постепенно набирая ход, двинулась вперед.
5
– Пошутишь еще раз, козлина вислорогая… – верзила не договорил. Он держал Маньяка за шею, плотно обхватив заскорузлыми, сильными пальцами.
– И… что тогда? – на выдохе прохрипел дайвер. – Убьешь?
– Не убью. Но покалечу. Обещаю.
– А потом? На себе таскать будешь?
– Если понадобится, – веско бросил Ухарь и разжал руку.
Маньяк как подкошенный рухнул на пожухлую траву, долго кашлял и отплевывался.
Врубель сидел на мохнатом, покрытом сухими водорослями камне и время от времени бросал короткие взгляды на реку, будто ножом разрезавшую остров, и на лодку, стоявшую у берега на приколе. Маньяк продолжал надсадно кашлять. Получалось вполне правдоподобно. Врубель усмехнулся, но так, чтобы никто не заметил. Пожал плечами, в угоду своим мыслям – какой хрен сподобился назвать лысого ублюдка Маньяком? Будь на то его воля, назвал бы его Артистом. Это Ухарь может принимать на веру его кажущуюся слабость, а вот Врубеля, брат, не проведешь.
Хотя…