Сестра моя Ольга. Ирина Комарова
нечего. Интересно, как на него подействует эта встреча? Растеряется? Испугается? А может, обрадуется? Спросит про Дашку, попросит прощения, скажет что всегда любил только Олю, что все эти годы…
Видимо, услышав шаги за спиной, мужчина поднял голову и оглянулся. Наташа ахнула, едва не выронив от неожиданности сумку. Она так настроилась увидеть Игоря, пусть изменившегося, пусть постаревшего, но Игоря! А незнакомец, быстро поднявшийся с лавки, и стоящий теперь перед ней, неловко опустив руки, не имел с Игорем ничего общего. Он был намного, почти на голову, выше ростом и волосы у него были не светлые, вьющиеся, а черные и прямые, с едва заметной сединой на висках. Худое лицо, темные глаза под густыми черными бровями, прямой нос, четко очерченные губы, твердый подбородок – если бы даже, по каким-либо причинам, Игорю пришлось сделать пластическую операцию и не одну, а полтора десятка, все равно он не мог бы так выглядеть.
Мужчина переступил с ноги на ногу и сказал негромко:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – сухо ответила Наташа и, обойдя его, перешагнула через низкую оградку.
Поставила сумку на траву, достала бутыль с водой, тряпку. Руки дрожали. Она сама не ожидала, что настолько расстроится. Розы лежали, как обычно, ближе к краю плиты, словно человек, их положивший был не уверен в своем праве проложить цветы. Значит Игорь был, приходил еще раньше. А может, он их еще вчера оставил? Да нет – за ночь они бы хоть немного увяли, а у этих вон какие лепестки свежие. Надо же, она так спешила, а вместо Игоря ее встречает кладбищенский попрошайка. Сейчас, со скорбным видом, заведет свою обычную песню: «Царствие небесное, да будет ей земля пухом…»
Наташа намочила тряпку, плеснула воды на памятник и начала ожесточенно тереть прессованную гранитную крошку. Мужчина молча смотрел на нее и это страшно раздражало. Видно, придется самой предложить ему десятку. Она, конечно, не лишняя, но черт с ней, лишь бы только этот тип убрался. Наташа бросила тряпку, мокрыми руками вытащила кошелек из сумки, заглянула в него. Тьфу ты! Надо же такой балдой быть – практически без денег из дома ушла. А обратно добираться на двух «газельках», значит, даже если оставить себе только на проезд, на долю этого назойливого дядьки остается пять рублей. Ну что ж, раз больше нет, то и взять негде. Она выудила из кошелька монету и протянула:
– Вот, возьмите. К сожалению, я не могу дать больше.
Он удивленно моргнул, но монету взял. Повертел, внимательно разглядывая, потом положил на раскрытую ладонь решкой вверх и перевел взгляд на Наташу:
– А… а что мне с ней делать?
– Но разве вы… ой, кажется я не так поняла! – Наташа покраснела и схватила деньги, торопливо запихала обратно в кошелек. – Извините. Я не хотела вас обидеть, просто ошиблась. Но вы стоите здесь и стоите, вот я и подумала… – она развела руками.
– Ох, – мужчина смешно сморщил нос, – это что, правда так выглядело?
– Извините, – выдавила Наташа, чувствуя,