Предводитель волков. Вампир (сборник). Александр Дюма
угрожающих и насмешливых физиономий, опасаясь, как бы они не вызвали в нем раздражения.
Он отвел глаза, козу зарезали, и о страдании бедного животного свидетельствовало ее жалобное блеяние. Когда коза испустила дух, в ее еще бьющемся сердце выискали косточку, о которой упоминал Ангульван. Ее извлекли, измельчили, смешали с уксусом, в который добавили тринадцать капель желчи, крестом от четок перемешали все в стакане воды, потом лезвием ножа разомкнули зубы сеньора Жана и потихоньку влили микстуру ему в глотку.
Эффект от этого пойла проявился незамедлительно и действительно чудесным образом.
Сеньор Жан чихнул, сел и несколько сдавленным, но вполне внятным голосом потребовал:
– Пить!
Ангульван поднес ему воды в деревянном кубке – семейной реликвии, которой Тибо очень гордился. Но барон лишь омочил губы в отвратительной жидкости, которую ему имели неосторожность преподнести, издал одно из многозначительных «Пуф-ф!» и изо всей силы швырнул кубок о стену, разбив его вдребезги.
Затем звучным и громким голосом, свидетельствовавшим о том, что здравие возвратилось к нему, закричал:
– Вина!
Один из доезжачих вскочил в седло и помчался в замок Уани, чтобы попросить у местного господина несколько бутылок бургундского.
Через десять минут доезжачий возвратился.
Откупорили две бутылки, и сеньор Жан из-за отсутствия стаканов осушил их огромными глотками прямо из горла. Затем оперся спиной на стену и пробормотал:
– Макон, тысяча семьсот сорок пятый год.
И заснул глубоким сном.
Глава 6
Волос дьявола
Слуги, успокоившись относительно состояния здоровья своего господина, отправились на поиски собак. Они нашли их лежащими и дремлющими в том месте, где земля была окрашена в красный цвет.
Было ясно, что псы загнали, окружили и сожрали лань. Если и было малейшее сомнение в этом, то его рассеяли рога и остатки челюсти – единственные части тела, которые невозможно было разжевать и проглотить.
Выходило, что собаки были единственными, кто в этот день получил удовольствие. Их заперли в стойле, а поскольку барон все еще спал, стали подумывать об ужине. Из ларя башмачника выгребли весь хлеб, зажарили козу и вежливо пригласили Тибо разделить с ними трапезу, за которую он уже некоторым образом заплатил.
Тибо отказался под благовидным предлогом, что в нем еще не улеглось тяжелое впечатление, вызванное смертью Маркотта и несчастьем с бароном.
Он подобрал обломки своего прекрасного кубка, но, убедившись, что бесполезно даже мечтать о том, чтобы починить его, принялся размышлять о том, как бы поскорее покончить со столь недостойной жизнью, которая за два последних дня стала еще невыносимее, чем прежде.
Первая же картинка, которая возникла в его воображении, был образ Анелетты.
Как дети видят во сне прекрасных ангелов, так он видел ее одетой в белое и парящей в голубом небе на больших белоснежных крыльях. Она выглядела счастливой и манила его за собой.
– Кто