Зеленый мост. Ольга Апреликова
На улице-то всем безразлично, как ты там одета, все равно все в джинсах. Да и вообще плевать всем, мальчик ты или девочка, всем плевать даже, что ты вообще существуешь, дышишь, думаешь, смотришь. Ну, кому важно, что вот такая девятиклассница Мишка вообще на свете есть? Танька-фигуристка, среди сине-черно-серой толпы ребят, гордо прогулялась по всем четырем этажам школы под восторженные и глумливые смешки и умудрилась не нарваться на завуча. Счастье ее было настолько розовым и неподдельным, что Мишка тихо прислонилась к стеночке и несколько секунд завидовала этому состоянию счастья до искр в глазах. Кулябкин рядом, которому проплывавшая мимо Танька небрежно бросила: «Привет, Колянчик», так вообще остолбенел. Пришлось со звонком брать его за рукав и тащить на английский.
А в класс, минут пять спустя, завуч привела странного новенького. Под конец четверти, под конец девятого класса, за два месяца до экзаменов?
Мальчик был ростом намного ниже всех парнишек, худой, темноволосый, кареглазый – казалось даже, что ему не пятнадцать, а куда меньше. Но вышло, что он, наоборот, старше: завуч сказала, что Игнат Панкратов пропустил год по болезни – как сама Мишка когда-то! – и вот теперь вернулся в школу заканчивать девятый класс.
Что-то в нем, двигающемся между парт к свободному месту плавно, как сквозь воду, было странноватое, как в заколдованном каком-нибудь принце из аниме: тихий, молчаливый, аккуратный и красивый как переодетая девчонка. Сел за последнюю парту через проход от них с Кулябкиным. Что он, мелкий такой, увидит с последней парты? Но ведь она-то видит? Хотя на что там смотреть у доски… А учителей и так слышно.
Да он еще вдруг пришел со скетч-буком. Выложил вот на парту открыто, вместе с учебником по английскому.
– Художник, значит, – Кулябкин обрадовался жертве и потянул скетч-бук у пацана из рук.
– Художник, – пожал плечами новенький и сам отдал скетч-бук. Добавил отчетливым шепотом: – Кого нарисую, тот помрет. Вон, видишь – они все померли.
– Дурак, что ли, – отмахнулся Кулябкин, листая плотные страницы, изрисованные сплошь, без пустых мест.
У Мишки, сидевшей рядом, зарябило в глазах: портреты, странные дома, машины, роботы, какие-то символы, злые гномы, скелеты, голые красотки.
– Круууто, – восхитился Кулябкин, но вдруг слегка покраснел и прикрыл какую-то красотку от Мишки. – Слуш, Художник, нарисуй мне аватарку для ВК, вот чтоб ни у кого похожей не было! Вот робота такого нарисуй, да?
– Да запросто, – ответил новенький, глядя почему-то на Мишку. – Вот сейчас на уроке и нарисую. А ты мне за это место уступишь.
– А списывать я у кого буду? – Кулябкин бросил ему скетч-бук и обнял Мишку за плечи. – Не, в топку твои картинки!
– А я тебя тогда нарисую и ты помрешь, – новенький улыбнулся, как нежный ангел.
– Иди ты нафиг, – заржал Кулябкин, но Мишка ощутила, как он вздрогнул.
Он доверчивый, Кулябкин. Коля-Коля такой совсем. Хоть и страшный. Симпатичный, глупый и здоровенный, как подъемный кран. Мог бы