«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1. Евгений Полищук
из его шестерки, не взлетевший со всеми на боевое задание из-за отказа двигателя, не убран, так и стоит на краю поля, как раз по курсу их посадки, в самом начале посадочной полосы.
Голубев, еще недостаточно опытный летчик, к тому же ослепленный солнцем, при планировании неточно рассчитал высоту и зацепился за винт неубранного истребителя. Прямо перед Покрышкиным машина молодого пилота ударилась о землю, развалилась на куски и загорелась. Было просто жутко смотреть, как прямо у него на глазах погибал его боевой товарищ.
Выбравшись из кабины своего истребителя, Саша первым делом поинтересовался, что с Голубевым. Жив, успокоил его Чувашкин, только что отвезли в госпиталь.
Тогда у Александра возник вопрос – почему начальство до сих пор не распорядилось убрать неисправный самолет. Возможно, было занято чем-то важным?
Одного взгляда в сторону КП оказалось достаточно, чтобы понять, что об оставшихся на хозяйстве командирах он был слишком хорошего мнения. Исаев, высокий, дородный мужчина, вместе с новым начальником штаба Датским стояли на крыше землянки и преспокойно наблюдали за происходящим в бинокли.
Взбешенный Покрышкин бросился на КП.
– Почему не освободили взлетно-посадочную полосу?
Его вид в этот момент был настолько угрожающим, что Исаев, недолго думая, сам пошел в атаку.
– Что-о? – с хмурым видом враждебно протянул он. – Как ты смеешь задавать мне такие вопросы?
Исаев был старше Александра по должности и по званию, и в данный момент, в отсутствие командира полка Иванова, исполнял его обязанности. Свою роль, конечно, сыграли привычки бывшего партийного работника, которых все побаивались и тянулись перед ними в струнку.
К тому же Исаев считал себя достаточно опытным летчиком, чтобы выслушивать замечания в таком дерзком тоне от этого излишне самоуверенного комэска. Как-никак, а кадровый летчик-политработник с довоенным стажем, участник финской войны, награжденный за нее орденом Красного Знамени, а в эту, за бои под Ростовом, орденом Ленина, – и он обязан отчитываться перед каждым капитаном?
– Смею! Смею, потому, что это летчик из моей эскадрильи и я за него в ответе! При посадке против солнца любой может допустить ошибку! Солнце слепит!
– Солнце, говоришь, слепит? – недобро переспросил Исаев. – Тоже мне защитник нашелся!.. Ничего, вот посидит твой Голубев на «губе», тогда хорошо будет видеть и против солнца.
– Да вы что? – Покрышкин аж задохнулся от возмущения. – Человека, только что вернувшегося из боя и чисто случайно оставшегося живым, наказывать?!.. Да это вас надо посадить на «губу» за нераспорядительность, чтобы лучше соображали!
«Губой» на жаргоне летчиков называлась гауптвахта.
Разговор начинал принимать нежелательный для Исаева оборот, и он решил, что ему лучше всего замолчать.
Покрышкин вернулся на стоянку самолетов. Узнав, что Голубева действительно отвели на гауптвахту, он не находил себе места. Как освободить товарища? Решение