Вышивальщица. Ирина Верехтина
на мать, но Зоины глаза были серьёзными. Похоже, она говорит правду.
– Подумай. В больнице из палаты не выйдешь, а в интернате можно гулять, можно кино смотреть, там есть кинозал. А ещё экскурсии, на автобусе. Паломнические поездки. За границей побываешь, мне расскажешь потом, где была, что видела, – вдохновенно врала мать.
Арина шмыгнула носом и кивнула. Она не хочет в больницу, она согласна пожить в интернате.
– Ты будешь часто приезжать? И после ремонта заберёшь меня домой?
– Ну конечно заберу! Мы с папой Жорой будем по тебе скучать
– И я буду скучать. Только ты приезжай почаще, ладно?
◊ ◊ ◊
Она держалась, пока не увидела высокий – выше человеческого роста – монастырский забор, за которым ей предстоит жить. Она останется здесь, а мама уедет домой. Арина представила, как стоит, прижавшись спиной к серой каменной стене, и ждёт маму. А её всё нет и нет… Из глаз брызнули слёзы, Арина обхватила мать руками и с плачем выкрикнула:
– Не хочу здесь жить! И на экскурсию не хочу, я домой хочу! Я играть хочу!
– Будешь играть, – пообещала мать. – С детишками. Здесь много детишек, будете вместе играть.
Мать остановилась у ворот – таких же неприступных, как стены. Надавила на копку звонка. На звонок долго не отвечали. Наконец распахнулась обитая железом калитка, вслед за матерью Арина перешагнула высокий порог и огляделась. По расчищенной от снега дорожке к ним шла женщина в длинных чёрных одеждах. Арина её испугалась, вцепилась в мать. Странный интернат. Странный голубоватый снег. А учительница в чёрном. И наверное, такая же строгая, как Аринина тренерша по гимнастике. Вдруг она не примет Арину в школу? Скажет, что она ещё маленькая.
Чёрная женщина, подойдя, перестала быть страшной, улыбнулась Арине и протянула руку ладонью вниз. Руку Арина проигнорировала и выпалила первое, что пришло в голову:
– Я умею читать и писать печатными буквами. Умею делать шпагат, и складочку, и боковое равновесие с рукой, и качельку умею. А… где же девочки?
– Поздоровайся! Руку поцелуй! – мать подтолкнула её в спину.
Арина поцеловала протянутую руку и подняла на настоятельницу глаза. Та ободряюще улыбнулась:
– У девочек учебные часы. После уроков прогулка, потом молитва и обед в трапезной. После обеда занятия в кружках, потом вечерняя прогулка, молитва, ужин и отход ко сну. Какие ты знаешь молитвы?
Арина только теперь поняла, зачем мать заставила её учить наизусть молитвослов. И обрадованно затараторила: «Отец наш небесный, живущий на небесах…» Слова она произносила невероятно быстро и с чёткой артикуляцией, а молитву закончила так: «Мой папа тоже живёт на небесах. А мы с мамой живём в городе, а хлеб наш насущный покупаем в булочной, мне нельзя, тренер не разрешает, а маме с Жориком можно».
Мать дёрнула её за руку и сделала строгие глаза. А потом обняла и не отпускала долго-долго. Поцеловала и подтолкнула к настоятельнице: «Иди, доченька, иди с Богом».
Арина хотела сказать,