Фантастические создания (сборник). Нил Гейман
писаная красавица, которая ныне превратилась в роскошную величественную развалину и своей разваленностью упивалась.
Джеки Ньюхаус, потомок (сомнительным манером) великого любовника, гурмана, скрипача и дуэлянта Джакомо Казановы. Как и его знаменитый родственник, Джеки Ньюхаус разбил немало сердец и отведал немало деликатесов.
И наконец, Зебедия Т. Кроукоростл, единственный эпикуреец-банкрот: он вваливался на собрания клуба с бутылкой дешевого пойла в бумажном пакете, небритый, без шляпы и без пальто, а зачастую не то чтобы даже в рубашке, но ел с аппетитом, которого хватило бы с лихвой на всех.
Слово взял Огастес ДваПера Маккой.
– Мы перепробовали уже все, что можно, – сказал Огастес ДваПера Маккой, и в голосе его сквозили печаль и горечь. – Отведали мясо стервятников, ели кротов и крыланов.
Мандалай сверился с блокнотом:
– На вкус стервятник напоминает протухшего фазана. Крот – трупного червя. Крылан по вкусу – точь-в-точь как упитанная морская свинка.
– Пробовали совиного попугая, мадагаскарскую руконожку и гигантскую панду…
– М-м-м, жареная отбивная из пандятины, – вздохнула Вирджиния Бут и сглотнула слюну.
– Даже кое-какие давно вымершие виды случались у нас на столе, – продолжал Огастес ДваПера Маккой. – Мы ели быстрозамороженную мамонтятину и мясо гигантского ленивца из Патагонии.
– Жаль, что мамонт был лежалый, – вздохнул Джеки Ньюхаус. – Зато понятно, отчего эти волосатые слоны так скоро закончились – люди быстренько их распробовали. Я, конечно, ценитель изысканных блюд, но в тот раз с первого же куска мои мысли обратились к канзасскому шашлычному соусу, и будь эти ребрышки посвежее…
– Не вижу ничего страшного в том, что он полежал во льду пару тысяч лет, – заметил Зебедия Т. Кроукоростл. Он оскалился, обнажив кривые, но все же острые и крепкие зубы. – Но если всерьез говорить о вкусном, правильный выбор – мастодонт, без вариантов. За мамонтов люди брались, когда не могли достать мастодонта.
– Мы ели кальмаров, гигантских кальмаров, необозримых кальмаров, – говорил Огастес ДваПера Маккой. – Мы ели леммингов и тасманских тигров. Мы ели шалашников, овсянок и павлинов. Мы ели рыбу-дельфина (которая не то же, что млекопитающее дельфин), гигантскую морскую черепаху и суматранского носорога. Мы ели все, что можно съесть.
– Глупости. Еще сотен блюд мы не пробовали, – заявил профессор Мандалай. – Даже тысяч. Ну, вспомнить хотя бы, сколько тысяч видов жуков мы пока обходили вниманием.
– Ой, Мэнди, – вздохнула Вирджиния Бут. – Отведав одного жука, считай, что знаешь вкус всех. А мы перепробовали сотни видов. И только навозники хоть чем-то порадовали.
– Нет, – возразил Джеки Ньюхаус. – Там все дело в навозных катышках. Сами жуки были совершенно невыдающиеся. И все же я с тобой согласен. Мы покорили вершины гастрономии и промерили бездны дегустации. Мы стали космонавтами, исследователями вселенных наслаждения и миров вкуса, которые другим и не снились.
– Так, так, так, – сказал Огастес ДваПера Маккой. – Вот уже более полутора веков раз в месяц происходит