С чужого на свой и обратно. Записки переводчицы английской полиции. Светлана Саврасова
зеленой бутылочки горькое на вкус. Ну и начинается оживленная деятельность: нужно подписать завещание, сжечь бумаги – из того нижнего, вечно закрытого на замок ящика; надуть государство в отношении налога на наследство и т. д. У меня, конечно, в этих делах полная неразбериха, но я как русская, наверное, имею право умереть в мелодраматической ауре a la «Очи черные», а не в атмосфере конструктивной и четкой скандинавской бухгалтерии. А потом, после последнего ужина и омовения прощальными слезами наследников шестеро из десяти таких любителей эвтаназии решают еще пожить! Горькое средство запирают на ключ подальше от детей, туда, где раньше хранились любовные письма и разные компроматики. Конечно, эвтонавты и дальше испытывают боли. Но это только тело. А душе становится гораздо легче от того, что нет уже страха перед последним стаканом воды. Страха, что, подавая его, им не прикажут: «Вот твой последний стакан. Пей уже, ну!». Остаток жизни можно провести свободно, не опасаясь бесчисленных угроз или организованной другими смерти среди чужих и равнодушных людей.
Умирающая планета. Кому до меня дело? Кому до нас дело? Все равно этот шарик взорвется через какую-нибудь пару миллионов лет. Какая разница, сколько нас тогда будет: семь миллиардов или двести пятьдесят семь… или сорок восемь недобитков в войне компьютеров с консолями, в которой человечество рассматривается как случайная жертва…
В восемнадцатый раз звонит телефон. Может быть, для меня это последний звонок? Может быть, это какой-нибудь знак? Озарение?.. Когда-то у де Голля, который был агностиком, спросили, верит ли он в загробную жизнь и что он рассчитывает услышать, оказавшись перед Богом. Тот ответил: «Надеюсь услышать: “Теперь ты уже знаешь”». Может, я узнаю чуть пораньше?..
– Добрый день. Это Кася, вы мне уже один раз помогли. У меня к вам горячая просьба.
– Но, простите…
– Умоляю вас! Выслушайте меня! Последние двадцать лет никто меня не слушал!
Может быть, это как раз тайное знание из иного мира? Впрочем, хуже не будет. Могу ее выслушать. Может быть, услышу…
– Я не могу! Я больше не могу! Хочу со всем этим покончить! Я знаю, что вы знали всю правду обо мне и Войтеке. Я все для него делала, но не хочу все время без презерватива, а он заставляет, потому что так почти вдвое дороже для клиента. Вы меня в тюрьме ментам не выдали, но это только дело затягивает. Я вам оставлю номер телефона на бумажке. Как позвонят, так вы скажите, что я сама с собой покончила, что никто меня не принуждал.
Какая бумажка? Какое еще принуждение?
– Вы лучше напишите на этой бумажке вместо номера то, что мне сейчас сказали. Слово в слово. Мол, так и так, прошу в моей смерти никого не винить.
– Никто мне не поверит! Во всем обвинят Войтека! Он всегда меня заставлял все делать! А вам поверят! Прошу вас…
– А откуда я знаю, что Войтек и сейчас вас не заставляет? Может, он стоит рядом с вами с ножом у горла?
– Нет! Я здесь одна!
– Вот видите, не все вас Войтек