Не упыри. Светлана Талан
прощаясь, побежала в дом, позабыв закрыть калитку.
– Что с тобой? – спросила Валя, когда я, вся раскрасневшись, влетела в комнату.
– Ничего, – говорю.
– Только не надо морочить голову. Я тебя хорошо знаю.
Я раздеваюсь, стряхиваю снег с одежды.
– Я не поеду с Петрусем домой одним поездом, – говорю Вале.
– Он тебя чем-то обидел?
– Хуже! – говорю и заглядываю в зеркальце. Место поцелуя горит, жжет, как огнем.
– И все-таки?
– Он… Он меня… поцеловал, – произношу я почти шепотом.
– Вот глупая! – смеется Валя. – Выходит, наш Петрусь в тебя влюбился?
– Ты так думаешь? – испуганно спрашиваю я подругу. – Разве любовь такая?
– Откуда я знаю, какая она?
– Нет, – возражаю я. – Любовь не такая.
– А какая?
– Не знаю еще, но она другая.
… января 1955 г
– Не надо, доченька, так переживать, – утешает меня мать, узнав о моей тройке. – Конечно, обидно, но не для того мы с отцом столько лет мечтали о твоей учебе.
– Я вас так подвела, – плачу я. – Не оправдала ваши надежды.
– Марийка, – отец потирает руки. – Нам, само собой, будет немного труднее, но это не беда. Ты всегда старалась в школе, была работящей дома. Пережили мы времена и похуже. Нам не привыкать.
– Простите меня, – заливаюсь я слезами.
– Хватит уже сырость разводить, – говорит отец. – Будем делать все возможное и невозможное, чтобы ты выучилась.
– И чтоб не гнула, как мы, спину всю жизнь в колхозе, – добавляет мать.
Мне хочется упасть перед ними на колени, целовать руки, но у нас так не принято. А как же я боялась, что родители скажут: «Бросай учебу, если ты такая недотепа!»
– Спасибо вам, – только и говорю я, а мать вытирает мои заплаканные глаза. – Я обещаю, что придет время, когда вы сможете с гордостью сказать односельчанам, соседям, родственникам и знакомым: «Наша дочка работает учительницей!»
– Дай-то Бог! – говорит мать и осеняет себя крестом.
… мая 1955 г
Честно признаюсь: мне было немножко завидно. У меня нет стипендии, а Валя, которая относится к учебе далеко не так серьезно, ее получает. Но это была не черная, а белая зависть. По ночам я иной раз представляла эти сто восемьдесят рублей, которые могла бы иметь, и мою душу камнем давила обида на себя. Но уже ничего нельзя было изменить.
Я с нетерпением и некоторым страхом жду следующей сессии. Теперь я уже не имею права сплоховать. А пока каждое воскресенье езжу в село. Родители кладут в мой чемодан каравай домашнего хлеба, кусочек сала, два литра молока, картошку и лук. Еще я привожу немного гречки, а Валя – макароны. Вместе с Валей варим суп, заправляем его салом и едим трижды в день. Питаться вскладчину намного дешевле. Наша хозяйка работает завхозом в детском доме для сирот. Она готовит себе на той же плите, что и мы. Из ее кастрюли вкусно пахнет, но я никогда не позволяю себе заглянуть под крышку. Сегодня Валя спросила меня:
– Как ты думаешь, что у нее в кастрюле?
– Не