Думай, как Фаина Раневская. Отсутствует

      Из воспоминаний Фаины Георгиевны: «Вспомнилась встреча с Максимилианом Волошиным, когда я прочитала в газете, что прошло сто лет со дня его рождения. Было это в Крыму, в голодные трудные годы времен Гражданской войны и „военного коммунизма“. В те годы я уже была актрисой, жила в семье приютившей меня учительницы моей и друга, прекрасной актрисы и человека Павлы Леонтьевны Вульф.

      Я не уверена в том, что все мы выжили бы (а было нас четверо), если бы о нас не заботился Макс Волошин. С утра он появлялся с рюкзаком за спиной. В рюкзаке находились завернутые в газету маленькие рыбешки, называемые камсой. Был там и хлеб, если это месиво можно было назвать хлебом. Была и бутылочка с касторовым маслом, с трудом раздобытая им в аптеке. Рыбешек жарили в касторке. Это издавало такой страшный запах, что я, теряя сознание от голода, все же бежала от этих касторовых рыбок в соседний двор. Помню, как он огорчался этим. И искал новые возможности меня покормить. Иду в театр, держусь за стены домов, ноги ватные, мучает голод. В театре митинг… Потом опять были красные и опять белые.

      Покамест не был взят Перекоп. Бывший дворянский театр, в котором мы работали, был переименован в Первый советский театр в Крыму».

      «О Волошине. Среди худущих, изголодавшихся, его толстое тело потрясало граждан, а было у него, видимо, что-то вроде слоновой болезни. Я не встречала человека его знаний, его ума, какой-то нездешней доброты. Улыбка у него была какая-то виноватая, всегда хотелось ему кому-то помочь. В этом полном теле было нежнейшее сердце, добрейшая душа. Однажды, когда Волошин был у нас, началась стрельба. Оружейная и пулеметная. Мы с Павлой Леонтьевной упросили его не уходить, остаться у нас. Уступили ему комнату. Утром он принес нам эти стихи – „Красная пасха“».

      Раневская вспоминала: «Эти стихи мне читал Максимилиан Александрович Волошин с глазами, красными от слез и бессонной ночи, в Симферополе 21 года на Пасху у меня дома. Мы с ним и с Вульф, и ее семьей падали от голода, Максимилиан Александрович носил нам хлеб. Забыть такое нельзя, сказать об этом в книге моей жизни тоже нельзя. Вот почему я не хочу писать книгу „о времени и о себе“. Ясно Вам? А Волошин сделал из этого точные и гениальные вирши».

      Через несколько дней, 26 апреля, Волошин написал стихотворение, еще более трагическое, чем «Красная Пасха», дав ему название «Террор». Стихи эти, прежде строжайше запрещенные, сегодня широко известны.

      До 1923 года Раневская работала в Симферопольском театре, а затем уехала с П. Л. Вульф в Смоленск. Творческое начало положено, впереди у Раневской вся жизнь: яркая и нелегкая.

      Судьба Фаины Раневской переплелась с судьбами М. Цветаевой и М. Волошина мгновениями, притяжением Крымской земли. Таланты, рожденные Серебряным веком. А творческий труд этих людей пронизан любовью к нам – зрителям и читателям. Поэтому наш интерес к жизненному пути и их творчеству