Ночные псы. Георгий Панкратов
женщина. – Я могу идти?
– Пожалуй, да. Еще раз поздравляю вас с наступающими праздниками.
– До свидания, Бездушная машина, – ответила женщина, поднимаясь со стула. Створки резко схлопнулись, и комната погрузилась в привычный мрак. Женщина открыла дверь и, торопливо проскочив мимо сотрудницы в приемной, отправилась прочь по длинному коридору.
– Ну хоть чай допью теперь, – растерянно сказала она самой себе.
Человек, сообщивший ей о вызове, все так же сидел за столом, но уже без собеседника, и листал мелко исписанные бумаги. Он поднял на женщину вопросительный взгляд.
– Вот нашла бы я автора, который написал про этот художественный акт…
– Какой художественный акт? – изумился мужчина.
– Про мой сегодняшний день, – сказала она отчаянно. – Руки бы оторвала.
27 декабря
Вполне возможно, что большинство людей, долго стоящих на остановке в ожидании транспорта, предпочитают не тратить это время зря и усиленно думают. Кто-то о новом проекте для работы, кто-то о том, как привести в порядок личную жизнь, кто-то о том, как прожить до следующей зарплаты, и все они вместе – конечно, о том, где, как и с кем планируют отмечать приближающийся Новый год. От этого их взгляды производят впечатление осмысленных. Но длинный мужчина в толстых, вопиюще старомодных (а скорее, вообще не принадлежащих к категории моды) очках и шапке с большими «ушами», прислонившийся к холодной стенке остановочного павильона, этого не знал, потому что не умел читать чужие мысли. Да и людей вокруг было мало: они ходили взад-вперед по остановке, а затем не выдерживали и шли куда-то пешком, скрываясь за плотной стеной снега, который обрушился на город. Собственных мыслей у длинного человека не было. Уставив неподвижный взгляд куда-то вдаль, вроде как высматривая транспорт, он привычно «отключался», не думая ни о чем. Такси проплывали мимо, подмигивая ему фарами и зелеными глазками, отчего вспоминалась пошлая песня: «О-о, о-о» – вспоминалась помимо воли, потому что эту ассоциацию однажды вложили в сознание, как условный рефлекс собаки Павлова, и эта ассоциация просыпалась в голове всякий раз раньше, чем просыпалась сама голова.
«Условный рефлекс собаки Павлова», – согревая руки дыханием, пробормотал длинный человек.
Мужчине было около сорока пяти – на вид, опять же, потому что точной информации у меня нет. На такси он, конечно, не ездил, потому что зарплата не позволяла. А может, и позволяла, потому что жил он очень экономно, но по привычке думал, что не позволяла. Такси когда-то стоили бешеных денег в этом городе, но только в нем давно навели порядок, ввели единый тариф и лишают лицензии за несоблюдение, так что попробуй не соблюди. Но длинный человек в очках и шапке с ушами не знал и этого, потому что за новостями не следил: его работа была связана с прошлым, а увлечение – с вымышленным. Он проводил дни в архиве, где был рядовым служащим, катавшим тележки и копавшимся в карточках, а вечера и выходные – за чтением литературных журналов. Занятие странное по нынешним временам, но по нынешним временам само то, что такой человек