Соблазны бытия. Пенни Винченци
не имея четкой цели. Она не понимала, как можно тратить недели на пресные развлечения. Ей всегда нравились деловые поездки, где осмотр достопримечательностей был лишь вкраплен в насыщенный рабочий день. Каждое место было интересно прежде всего с профессиональной точки зрения – людьми или событиями. Такие поездки были динамичными и имели смысл. Но ехать куда-то, чтобы с утра до вечера глазеть на местные красоты, – это угнетало ее. Селия с ужасом думала, что такое может продолжаться год за годом.
Она приехала в Лондон на несколько дней, найдя удачный предлог: нежелание оставаться одной, пока лорд Арден в Хенли наслаждается обществом старых друзей. Она заранее предупредила прислугу на Чейни-уок, потребовав, чтобы к ее приезду все блестело и сверкало. Селию не особо заботило, поверят ли окружающие в названную им причину ее приезда в Лондон. Она всегда неохотно признавала свои ошибки. Что же касалось величайшей ошибки ее жизни – Селия с удивительной беспечностью относилась к чужому мнению. Ей и в голову не приходило, что суть этой ошибки может быть известна другим. А ошибка эта имела как профессиональный, так и личный аспект.
Селия скучала по Киту и, конечно же, по Себастьяну, причем гораздо сильнее, чем думала. Они с Себастьяном никогда не расставались так надолго. Несколько недель – самый большой срок, когда они не виделись и не говорили. Они всегда были достаточно близки. Она и подумать не могла, что тоска по Себастьяну станет гнетущей. Иногда эта тоска принимала форму физической боли, но чаще сопровождалась ощущением ужасающей пустоты. И тоска по «Литтонс» тоже оказалась значительно сильнее, чем она думала. Издательский год с его приливами и отливами, подготовка каталогов, весенние и осенние списки публикаций, долгие споры о том, кому поручить обложку той или иной книги, паника, когда автор затягивал сроки сдачи рукописи. Все это настолько укоренилось в душе Селии, что она не представляла летнее утро без мыслей о новых рукописях, а осенний туманный день – без суеты насчет обложки какого-нибудь рождественского каталога. Единственным занятием, которое она оставила за собой, было чтение рукописей, представляемых издательству на добровольной основе. Селия настояла, чтобы ей присылали эти рукописи, утверждая, что пока не в силах от этого отказаться. Несколько таких рукописей она отдала на рецензию Кейру Брауну. Рецензии ей понравились. Однако чтение рукописей едва ли могло заполнить бездну имевшегося теперь у нее свободного времени.
Словом, на второй год своей новой жизни Селия окончательно убедилась: если так будет продолжаться и дальше, она просто умрет со скуки. Странная, противоречивая мысль, но кого это удивит. Старость подкрадывалась к ней все ближе, угрожая стать второй ее тенью.
За кофе Селия пролистывала пришедший утром номер «Паблишерз газетт». Кофе был скверным, заставляя ее морщиться. Все, что готовила миссис Хардвик, совершенно не имело вкуса. Если она задержится в своем лондонском доме, миссис Хардвик придется уволить и найти другую экономку, умеющую готовить. Глупо, конечно, ожидать, чтобы один человек