На бензоколонке только девушки. Фэнни Флэгг
полное техобслуживание: мыл стекла, проверял масло, воду, антифриз и аккумулятор, подкачивал шины. Денег им обычно хватало на галлон четырнадцатицентового бензина, а иногда и всего на полгаллона. Одна местная девчонка, Энджи Бруковски, помладше Винка, брала у своего отца машину, и они с подружками приезжали чаще обычного – даже когда денег на бензин не было никаких. Папуля говаривал, что шины у старика Бруковски проверяются чаще, чем у любой другой машины в штате Висконсин.
Но в доме Юрдабралински главным магнитом была Фрици – и для мальчиков, и для девочек. Она только что окончила школу, и в выпускном классе ее признали самой популярной ученицей, лучшей танцоршей, главной спортсменкой и заводилой; к тому же она подавала самые большие надежды. В старшей школе Пуласки Фрици и впрямь тянула на знаменитость. Папуля гордился ею, а вот мамуля переживала: если Фрици не сбавит обороты хоть на пять минут – никогда не найдет мужа. Когда не плавала, то играла в кегельбане, или всю ночь каталась на коньках на «Радужном катке», или гоняла бегом по дорогам – проверить, какую скорость могут набирать автомобили, или неслась в кино, а когда ничем подобным не занималась – курила сигареты. Мамуля нашла полпачки «Честерфилда», припрятанные в верхнем ящике шкафа. И, как обычно, когда папуля узнал о дочкиных проделках, он лишь пожал плечами:
– Она девушка современная, мамуля. Они все курят.
Мамуля надеялась, что осенью, когда Фрици пойдет работать на консервную фабрику, то осядет с кем-нибудь из местных мальчиков и уже не нужно будет так волноваться за дочь. Мамуля уже прочитала новену и помолилась об этом святому Фаддею.
Ну что еще?
Пойнт-Клиэр, Алабама
Четверг, 9 июня 2005 года
Наутро Эрл принес Сьюки завтрак в постель, сел рядом и спросил:
– Милая, хочешь, я отменю прием и останусь с тобой на весь день? Я готов. Мне кажется, тебе не стоит быть одной.
– Нет, иди на работу. Мне надо все обдумать и решить, как быть дальше.
– Хорошо, дело твое… но позвонишь мне и скажешь, как себя чувствуешь.
Эрл уехал, и Сьюки задремала на часок, но потом, проснувшись, все еще чувствовала себя совершенно разбитой и встать не смогла. Позвонила Нетте, сказалась простуженной и попросила ее покормить птиц. Все утро она пролежала в постели и проревела. Надо бы с кем-нибудь все это обсудить – с кем-нибудь, кто наверняка не проболтается Ленор, – и потому она перекатилась на кровати и позвонила старой соседке по колледжу Дене Нордстром в Миссури. Дена тут же сняла трубку.
– Дена, это Сьюки.
– Сьюки! Привет…
– Слава богу, ты дома. Ох, Дена, стряслось ужасное.
– Ой, что-то с Эрлом?
– Нет.
– С детьми?
– Нет.
– С матерью?
– Нет… со мной!
– Милая, что такое? Ты болеешь?
– Нет, – всхлипнула Сьюки. – Я – полячка!
– Что?
– Это долгая история… но… ой, Дена… позвонил