Бумеранг из детства. Лин Хэндус
подталкивая Олю к выходу из комнаты, чтобы дочь не слышала слов, совсем не предназначенных для детских ушей. Нина не могла поверить в то, что ненависть матери к Олегу перекинулась на совершенно невинного ребенка.
После ссоры с дочерью Мария не появлялась у нее почти три года – Нина не могла простить матери злых слов, брошенных в адрес Лены. Отношения их немного улучшились только с болезнью отца. После того как отец умер, а мать парализовало, у Нины не оставалось другого выхода, как взять ее к себе. В свою квартиру Мария вернуться не могла – там жил сын Костик с семьей. Все прекрасно понимали, что тяжелобольной женщине спокойней будет рядом с дочерью, а не с невесткой, которую та так и не смогла ни принять, ни полюбить.
В дом престарелых при живых детях стариков в то время не отдавали. Других возможностей поместить отдельно больного человека не было – квартирный вопрос в Советском Союзе оставался всегда очень сложным: частных квартир не предполагалось в стране вообще, кооперативных было не много и их строили только весьма обеспеченные граждане, а прождать жилья от государства можно было всю жизнь.
Давний скандал с дочерью незаметно стерся из памяти Марии, как не заслуживающий внимания. А может быть, она просто не хотела его помнить – как знать. Теперь ей казалось, что она всегда была и осталась хорошей матерью и бабушкой. Больная женщина не хотела признавать, что откровенно игнорирует младшую внучку, заставляя ее в то же время ухаживать за собой – делать то, что она выполнять совсем не обязана.
Пять лет – возраст доверия. Ребенок верит каждому слову взрослого, находящегося рядом, видит в нем образец для подражания и защиту от своих маленьких страхов. Как не понять хаос, возникший в душе малыша, если вместо надежной защиты взрослые привносят в его жизнь еще больше страхов и проблем. Что остается? Спрятаться от непосильного груза под стол и сидеть без сил, сжавшись в комочек. И даже тогда, когда ребенок вырастает, он уже не в силах будет вылезти из конуры, где просидел много лет, потому что другой жизни за ее пределами совсем не знает.
Мария не воспринимала Лену как маленького ребенка, обвиняя ее в непослушании и нерасторопности. В затуманенном болезнью мозгу старухи Лена должна была играть роль ее личной сиделки, которая обязана по первому слову делать то, что укажут. Мария совсем не осознавала, что перевернула привычный уклад семьи дочери с ног на голову и все должны считаться с тем, что рядом находится больной человек. В силу изменившегося не в лучшую сторону характера, она не хотела понимать, каким балластом для родственников теперь является. Все, что было в ней хорошего, словно осталось в отмершей части тела, а то негативное, что есть в каждом из нас, вдруг разом стало лезть из нее, как пена с закипевшего варенья, и растекаться вокруг, обжигая руки.
«Вот Олечка – хорошая девочка, всегда все сделает, о чем я ее ни попрошу. Вижу я мою девочку, правда, реже, чем хотелось бы, у нее и школьных заданий много, и подружки, и танцевальный кружок. Ну да ничего, как зайдет ко мне в следующий раз в комнату, скажу, чтобы