Хочу увидеть твои глаза. Кучкар Наркабил
был довольно закаленным, ловким парнем, но у него были и детские замашки. Иногда он обижался, как маленький. В такие моменты можно было подумать, что он единственный избалованный ребенок в семье. Он за словом в карман не лез, знал свое дело. Ни разу я не заметил, чтобы он струсил. Во время боя его лицо оставалось невозмутимым. Он любил говорить о женщинах. Услышав, как он вел себя до армии, я удивился. Он умел наслаждаться жизнью. Иногда ребята подшучивали над ним: «мол, ты повидал в жизни столько женщин, что не страшно и умереть, а мы, кишлачные, еще не успели даже нормально сходить на свидание, так что, если вернемся домой, познакомишь нас со своими девчонками». В роте только Валерий и Валис получали письма от жен. Казалось, что они успели многое повидать в жизни. Все завидовали им. По сравнению с ними остальные были как мальчишки. Вместо девушек им суждено было прижимать к груди оружие. Словом, этих восемнадцати-двадцатилетних ребят судьба, можно сказать, обделила. Они были несчастными.
– Ринат, только честно скажи, о чем ты думаешь на войне?
– Признаться, у меня голова перестает работать. Я ничего не понимаю. Какое-то неожиданное чудо меня выручает. Если летит снаряд, я сам не замечаю, с какой скоростью оказываюсь в лежачем положении. Какая-то сверхъестественная сила мной управляет.
– Ты прав. Странно, если вместе со звуком снаряда переходить в защиту. Человек действует быстрее снаряда, летит быстрее пули.
– Ты не сможешь объяснить свое состояние во время боя, – сказал Ринат.
Мы по одной закончили «Донские» сигареты. Я думал, что мерзну из-за того, что спал на холоде. На самом деле у меня повышалась температура. Я взял шинель с застоявшимся неприятным запахом, укрылся ею и снова растянулся на полу, чтоб вздремнуть. Мне очень хотелось, чтобы этот день поскорее закончился. В темном углу склада, укрывшись шинелью, я думал о Лилии. Я не мог оживить в памяти вчерашние события. Я подумал, что то был сон, и даже поверил в это.
Открылась дверь, и послышался ворчливый голос Нурмахана.
– Эй, братаны, я принес. Пообедаем здесь, а потом выйдем.
Из-за пазухи он вынул буханку хлеба, из кармана вытащил несколько кусочков сахара. Ринат с пустой фляжкой вышел наружу. Мои глаза постепенно стали привыкать к темноте в помещении. Нурмахан разрезал и разложил хлеб на старом матрасе.
– Рота уже почистила все оружие. Броня вернулась из технопарка. После обеда, оказывается, придут сюда за рюкзаками.
– Мы выйдем в бой? Кто тебе сказал?
– В роте ходят такие слухи, но еще неизвестно. Видимо, хотят подготовиться заранее. Говорят, механики и операторы придут на склад за боеприпасами.
Как бы спокойно ни говорил Нурмахан, я чувствовал в его голосе дрожь. Я сделал вид, что мне все равно.
– Даже один однообразный день в полку тоже надоедает. Надо развеяться. Казарма, столовая, караульная, парк. Это же скучно. Давайте мы тоже подготовимся. Кто знает, может, этой ночью мы уже выйдем в путь. Как покушаем, здесь же приготовим рюкзаки и пойдем в казарму. Надо отделить новую