Каменный престол. Всеслав Чародей – 4. Виктор Некрас
сплюнул горькую и тягучую слюну, локтями и лопатками оттолкнулся от корней дерева, брезгливо глянул в сторону опушки и пошёл в глубину леса.
Он прошёл всего пять вёрст, когда его настигла очередная встреча. На сей раз он мало не налетел на половцев. Остановился, только заслышав многоголосый гул и ржание коней.
Вовремя.
Через лес проходила широкая просека, видно проложенная совсем недавно. Навстречь Богушу по просеке половцы гнали полон. Отрок смотрел широко раскрытыми глазами. Смотрел и запоминал.
Русичи и севера́ были навязаны за руки на аркан по десятку. Оборванные, запылённые и понурые, он медленно брели, глядя под ноги и всё равно спотыкаясь. Богуш откуда-то знал: сейчас для них важнее всего – не упасть. Упавшему перережут глотку и бросят. Это не жестокость, это обычный здравый смысл. Если пленник не может идти, это задержит всех. А бросить просто так – неразумно, всё равно, что подарить свою добычу другому. Да и остальные так-то, глядя на брошенного, начнут нарочно спотыкаться. А так, – и добыча не подарена, и остальные – в страхе.
Руси было не менее полутысячи. Вдоль опушек же, по краям полона гарцевали под сотню половцев.
Тут Богуш едва сдержался, чтобы опять не влезть.
Не встрял. Умнее стал. Жизнь научила. Вернее, смерть. Чужая и многократная.
Куда там одному супротив сотни. Не успеешь и двоих свалить, – стопчут и дальше поскачут – кумыс пить.
Выждав, пока половцы и полон не прошли мимо, варяжко двинулся дальше. Куда идёт, он не ведал и сам.
Авось да и найдёт своих.
4
Конь начал спотыкаться ближе к вечеру, и Богуш уже тревожно озирался. Пожалуй, пора уже было и встретить своих, но лесная дорога (громкое название – тропа скорее!) по-прежнему оставалась пустой.
Никак заплутал, варяжко?!
Богуш досадливо мотнул головой и закусил губу, прогоняя внезапно подступившее близь отчаяние, за которым ясно маячили недопустимые в его возрасте слёзы. Ещё чего, плакать выдумал, щеня глупое?! От Москвы до Корьдна зимой доскакал, а тут – растерялся?!
Оглядеться надо, – решил он, натягивая поводья. Он ещё не решил, как именно он будет оглядываться – на дерево ль полезет или ещё как. Главное было – хоть что-то сделать.
Конь довольно фыркнул, остановился и тут же потянулся к сочному мясистому репью.
– Эй, парень! – вдруг раздалось откуда-то. Богуш встревоженно завертел головой, и молодой (удивительно знакомый!) голос злорадно продолжил. – Гляди, как бы голова не отвинтилась!
Влип!
Позорище!
Прознает дедич Житобуд – придётся с месяц княжьи конюшни чистить в Корьдне. А Житобуд узнает непременно – не станет же он, Богуш, скрывать свою оплошку. Ещё чего не хватало!
Только бы…
Только бы успеть, только бы Житобуд дожил до этого «узнает». Иначе вся эта скачка и война в лесах ни во что придётся.
– Бросай лук и топор! – голос, между тем, построжел