Император. Кровь богов. Конн Иггульден
оборвал фразу на полуслове, и его глаза широко раскрылись. – Фидолий! Иди сюда, греческий горшок с дерьмом! Живо!
Раб уже вернулся с двумя лошадьми. Меценат выдернул поводья из его рук и запрыгнул в седло, поморщившись, когда холодная кожа стукнула его по самому чувствительному месту.
– Меч! Принеси оружие! Бегом! – прикрикнул тот на слугу.
Агриппа вскочил на своего жеребца, когда Фидолий помчался через двор к дому. Его конь действительно заметно отличался от остальных: он был высоким, мощным, и его черная шерсть сверкала на утреннем солнце. Под весом Виспансия Агриппы животное шумно выдохнуло и попятилось. Всадник рассеянно похлопал жеребца по шее, обдумывая сказанное другом.
– Клянусь Марсом, лучше бы эти убийцы и правда тут были, – пробурчал Меценат, разворачивая своего коня. – А то я через полмили буду весь в синяках.
Они услышали топот копыт, который с каждым мгновением становился все громче. Октавиан с бледным лицом влетел во двор. Он заметно удивился, увидев, что его друзья уже в седле, а Фидолий бежит через двор с мечами.
Взгляд Октавиана остановился на Меценате. Сорочка патриция задралась, из-под нее торчал голый зад.
– Что это ты делаешь? – спросил Октавиан.
Его друг собрался резко ответить, но понял, что выглядит для этого слишком нелепо.
– Разве ты не знаешь, что все молодые римляне отправляются на утреннюю прогулку именно в таком наряде? – съехидничал он. – Хотя, может, до провинций эта мода еще не докатилась…
Октавиан покачал головой. На лице не появилось и тени улыбки.
– Я вернулся, чтобы сказать, что вам надо собрать вещи. Мы отправляемся в Брундизий, – объявил он друзьям.
При этом слове Агриппа вскинул голову, но первым заговорил Меценат:
– Я только что объяснял этому проницательному матросу, почему нам надо ехать куда угодно, но только не в Брундизий. По крайней мере, до того времени, как в Риме не наведут какое-то подобие порядка. Там царит хаос, Октавиан. Поверь мне, каждая римская семья сейчас удваивает охрану, готовясь к гражданской войне.
– Ты прав, – ответил Гай Октавиан. – Но тем же заняты и легионы в Брундизии.
– Тогда объясни мне, почему тебя туда несет.
Он увидел, как взгляд его товарища ушел куда-то внутрь, глаза затуманились, а голова поникла. Заговорил Октавиан после долгой паузы.
– Потому что эти люди верны Цезарю… моей семье. Если остался кто-нибудь, кто хочет отомстить за его убийство, я найду их в лагере у моря. Вот почему я должен скакать туда.
– Ты понимаешь, что это могут быть те самые люди, которые, не задумываясь, убьют тебя? – мягко спросил Цильний Меценат.
Октавиан бросил на него короткий взгляд.
– Я должен с чего-то начинать. Не могу позволить им отмыть руки дочиста и продолжать жить, будто ничего и не случилось. Я знал его, Меценат. Он был… лучше этих тявкающих римских псов, лучше любого из них. Он бы захотел, чтобы