Зоя Космодемьянская. Не бойся, мы умрем. Виктор Кожемяко
Зоя или Олег. Кое-как при этом отнестись к своим обязанностям было просто нельзя.
Может, преувеличиваю сегодня? Да и у всех ли так было? Но если даже сделать некую скидку на «разное бывает», все равно следует признать, что необыкновенно высокую нравственную планку задавали они. Верно про это будет сказано: нравственный максимализм.
В записной книжке Зои выделил Лидов и привел в очерке «Кто была Таня» такие слова: «Умри, но не давай поцелуя без любви». Это – Чернышевский, которого Зоя чтила как образец самоотверженности во имя народного блага. А рядом Ленин, Горький, Николай Островский…
Не раз думал я, что последняя ее речь под виселицей напоминает мне про речь гоголевского Тараса Бульбы перед тем, как сгорит он, охваченный вражеским пламенем. Лучшее из заветов отечественного и мирового духовного наследия успела существом своим глубоко принять, чтобы жить и умереть соответственно, став тоже образцом для других.
А начнется развал страны, названный «перестройкой», и прочту я в одной из самых многотиражных газет огромный заголовок: «Сгореть на костре или погреться у костра?» Перед ними-то, нашими героями, не было такого вопроса. Если это нужно для спасения людей, а тем более Родины, значит, сгореть!
Нет, погреться, только погреться, почти изо всех рупоров проповедовалось теперь. И тогда как для наших героев (и для нас вслед за ними) «эгоист» был в числе самых ругательных слов, то в наступившее время вызывающе подняли его на щит и даже ввели в название гламурного журнала. Всюду и вовсю пошел бурный разлив шкурничества и предательства, утверждавшихся как своего рода ценности, как норма жизни. «Если ты такой умный, то почему такой бедный?», «Деньги не пахнут», «Сперва умри ты, а я потом» – набор подобных мудростей призван был перечеркнуть главное, чем держалась Советская страна – общество социализма. То, чем она победила в немыслимо жестокой войне на уничтожение ее.
Тогда победила. Теперь сломилась. Потому что сломлены оказались основы. И одним из орудий этого слома стало поругание советских святынь, среди которых, безусловно, была она, Герой Советского Союза Зоя Космодемьянская.
С того дня, как ее казнили в заснеженном Петрищеве, к ноябрю 1991-го прошло полвека. Тогда героическая гибель славной дочери советского народа ознаменовала поворот судьбоносной Московской битвы: через неделю началось контрнаступление наших войск, и Зоиных палачей погнали на запад.
А вот полувековая годовщина начала разгрома фашистов почти день в день совпала с окончательным разгромом СССР, закрепленным своего рода актом о капитуляции – Беловежским соглашением. Для меня незабываемо и зловеще символично, что предшествовала этому вторая казнь Зои.
Да, вторично я пережил потрясение, читая о ней. Потрясение, сравнимое с пережитым в детстве на сельской почте. Только тогда вместе с невыносимой болью за нее и ненавистью к врагам было восхищение мужеством, стойкостью и верностью. Теперь же потрясала лишь безразмерная подлость учинивших новую казнь. С таким масштабом подлости,