Джип из тыквы. Елена Логунова
кино! – я заморгала и тут же снова оказалась в своем собственном теле. Действительно, очень неприглядном, так что не стоило обижаться, но я все-таки расстроилась и даже расплакалась.
А у моей кровати, нерешительно переминаясь, стоял Макс. Розоволицый и расстроенный.
Сегодня я уже не реву. Если честно, занимательные эксперименты со зрением отвлекли меня от скорбных мыслей о том, как много я потеряла, утратив память. Я взяла себя в руки и за те недели, что прошли с момента моего пробуждения на больничной койке, во всех смыслах далеко ушла.
Во-первых, я накопила кое-какие свеженькие воспоминания, так что уже не чувствую себя ноликом без палочки.
Кстати, как раз палочка у меня теперь есть, даже две палочки – это прекрасные костыли, которые я уже дерзаю иногда заменять ходунками. Еще чуть-чуть, шутит очень довольный моими успехами Иван Антонович, и я покину клинику на своих ногах, а не ногами вперед, как ему представлялось вначале.
Во-вторых, я обнаружила, что могу смотреть и видеть совершенно нормально, как все, а могу – иногда – ненормально, причем аномалия эта имеет варианты.
Вариант А: я влетаю в чужую голову и глазами другого человека выхватываю картинку, сопровождающуюся не звуком, как в фильме, а чувствами, которые испытывает этот самый человек.
Вариант Б: я остаюсь на месте и пользуюсь своими собственными органами зрения, но вижу перед собой не людей, а натуральных светящихся монстриков. Зелененькая медсестрица – это еще что, один дедуля в коридоре был лиловым с черными кляксами!
Я знаю, что науке известно около восьми сотен видов светящихся живых существ, и большинство из них обитает в море. Это бактерии, водоросли, моллюски, ракообразные, рыбы – короче, совсем не тот народ, что окружает меня в больнице. На суше, правда, тоже есть светящиеся грибы, черви, улитки, многоножки и насекомые, но людям биолюминесценция не свойственна.
Значит, то, что вижу я (и чего не видят другие) – это вовсе не биолюминесценция.
А что же?
В больнице скучно, и, пока врачи стараются поставить меня на ноги, я развлекаюсь разглядыванием цветных человечков.
Вот взять хотя бы мою сотрапезницу Галину Трофимовну, бывшую учительницу начальной школы, а ныне пенсионерку. Рассказывая о своей трудовой жизни, милейшая, но весьма приземленная женщина, которую все же сложно заподозрить в родстве со светлячками и морскими медузами, ровно светится бледно-сиреневым. По-моему, она находится во власти ностальгии.
А вот та же самая Галина Трофимовна рассказывает о своих уютных домашних ссорах с супругом и при этом светится розовым с белыми прожилками, как, извините, свежее свиное сало.
Я все более привычно анализирую чувства собеседницы: ну-ка, что это у нас? Ага, похоже, тоска и нежность с примесью материнского беспокойства.
Нет, нет, я не анализирую, это неправильное слово. Я разделяю эмоции Галины Трофимовны, принимаю их и именно поэтому хорошо понимаю.
Во всяком случае, когда я перебиваю жалобу на капризного и эгоистичного супруга старушки:
– Не переживайте