Ветра Пустоши. Изгой. Дмитрий Литвинов
выявлению уродов и мутантов в городе. Таких изрядно нашлось, но что дальше с ними делать? Согнали в изоляционные лагеря, раньше первого полнолуния после Солнечной Бури из города их изгонять нельзя – закон. Но в том законе ничего не сказано об условиях их содержания в лагере изоляционном, а там, на еде и воде можно сильно сэкономить. Даже если перемрет там половина, даже если все от болячек и голода помрут – предписанное по закону исполнено в точности.
Атолл.
Погруженный в предрассветную темноту Атолл еще дремал, тихо было, только изредка раздавалось хлопанье дверей, на площади в районе рынка, торговцы просыпались, и неспешно открывали свои лавки. Короткая ночь не приносила желаемой прохлады и облегчения после бесконечно долгого жаркого дня. В период Солнечной Бури дни были особенно долгими, жаркими и изматывающими, а ночи мимолетно короткими и нестерпимо душными.
Небо на восходе окрасилось предрассветной желтизной, узкая полоска света быстро расширялась, ползла вверх. Тревожные тени проснулись, поднимаются, растут, удлиняются, шепчутся – дневной владыка Пустоши приближается. Легкий ветерок пришел с заката, играя как ребенок, подбросил вверх пригоршню песка с поросшего травой, небольшого холмика, отсалютовал своему дневному другу. Ветер побежал дальше, просыпаясь, стал подниматься выше и выше, минуя город на его пути, ударился об отбойник на крыше, отскочил, задел дремлющие на мачтах городские флаги, на синем фоне которых красовалась массивная башня среди песков. Флаги затрепыхались, ветер отпрыгнул в сторону, запутался в лопастях ветряка, лопасти недовольно заскрипели, поворачиваясь, разгоняясь все сильнее и сильнее, пришла пора и им проснуться, людям нужно электричество, и генераторы будут добывать его из ветра, превращая в ночной свет.
– Просыпайся, эй, сколько тебя будить можно – вставай!
Голос жены, недовольный, раздраженный. Глаза открыл. Надомной склонилась, за плечи трясет, эй, эй – полегче голова сейчас отвалиться. Почему она в моей комнате? Мы уже давно вместе не ночуем, после рождения Мары, еще первые полтора-два года жили, и даже супружеский долг выполняли. Без страсти, без любви, просто долг, просто выполняли. А потом она вообще в отдельную комнату ушла – мол, храплю я сильно, мол, разожрался, что места ей мало, как будто она не разожралась. Так какой арг в Пустоше издох, что она ночью ко мне в комнату сама пришла?
– Да вставай же ты, боров окаянный!
Хотя нет, еще не ночь, небо красное, предзакатное.
– Да встаю уже, встаю, хватит меня трясти.
Повернулся на кровати сел, сон на пользу пошел, немного полегчало, отдохнул и ноги не так сильно огнем горят.
– Что случилось, из-за чего суета.
– Пришли за тобой, одевайся.
Не понял.
– Кто пришел, зачем?
– Человек от приемного, караван в город пришел из Полуночного Альянса. Товар принимать, и сгружать будут, ангар нужен.
Вот это новость, даже не вериться! Встал, быстро переоделся,